Да, не простят Вензелю другие авторитеты промашки, а Вензель не простит Волчку. Тут теперь только два пути. Или срочно мочить Шрама со всеми его группами поддержки. Но разве его достанешь за тюремными стенами? Или идти к Шраму на поклон, давай, мол, замиримся-задружимся, только ты про успех универмажный языком не мети по округе.
– Обычно мы такие дела выигрываем не глядя, – дул на негнущиеся пальцы адвокат. – Вот и хотелось доложить уже о победе.
– Почему не лично вели дело, а сбагрили на молодого?
– Да говорю же – по десять таких дел в день. Сам за всем не уследишь!
– Хорошо, – сказал Волчок. Он придумал, как доложит папе Вензелю. Он не будет объяснять, почему сели в лужу по самые морщины на лбу. Он расскажет, какие шаги предпринял по устранению запутки.
Волчок посмотрел на небо и будто нечаянно толкнул подошвой тазик с застывшим цементом, в котором, как фикус в горшке, оттопыривался и зяб адвокат Силантий Валерьянович. Секция перил в этом месте моста была демонтирована, и по ледяной корке адвокат в тазике, будто на салазках, поехал навстречу ветру и смерти.
Он еще успел завыть на луну, пока отвесно солдатиком падал с моста. И черная, не успевшая спрятаться под лед невская вода сошлась над головой адвоката без громкого всплеска и булька. Типа, хорошо пошел.
– Как выглядел адвокат той стороны? – рубанул вопросом Волчок склонного к истерике Андрюшу. – Не бзди, ты не виноват. Виноват этот старый пень, что несмышленыша на дело заслал.
– Он был такой – толстенький, маленький, – сквозь телеграфный перестук зубов прогундел дилетант.
– Как Винни Пух? А портфель вроде как у Жванецкого?
– Да-да.
– Бескутин, – в сердцах шлепнул кулаком по ладони Волчок. – А в зале от той стороны зрители были?
– Был один. Такой – коренастый. Лет тридцать пять – сорок. Неприметный, но прикинут по последнему писку.
– А глаза какие?
– Сверлящие. Поневоле взгляд отведешь. Непрозрачные, будто стальные.
– Шрам! – сплюнул под ноги Волчок. – А ведь, казалось, загони этого попрыгунчика в «Малые Кресты», обруби связь, и вопрос решен.
– Кто?
– Не важно.
– Журналисты были?
– Никак нет!
– Тогда тебе не подфартило. Ты не виноват, но как горист должен понимать, что свидетели всегда являются серьезной юридической проблемой. – И Волчок пнул второй тазик с цементом. В котором «рос» Андрюша.
Андрюша замолотил в воздухе руками очень похоже на мельницу. Только секция перил здесь была снята, и ухватиться оказалось не за что. Короче, Андрюша скрылся под водой, погнав волну не большую и не меньшую, чем его начальник.
Глава четырнадцатая
РЕСПУБЛИКА ГНИД
Во всю ширь распахнулись ворота следственного изолятора «Углы», и к кабине КамАЗа, притаранившего прицеп с елкой, подтащился жирный вертухай. Второй страж, не высовываясь из ворот, стал бдительно пасти застрявшую на полпути к базе «аварийку», потому что инструкция такая. Потому что предупреждали на поверке, де, бычье вокруг тюрьмы озорует.
– Развлекают зечар, – выпустил изо рта морозно-табачное облачко аварийщик в оранжевой жилетке, авангардистски заляпанной мазутом, машинным маслом и жиром с чебуреков. – А тут на праздник не хватает. Им на халяву, а ты плати.
– Сегодня сядешь, – второй аварийщик засунул отвертку за шиворот и почесал между лопаток, – как раз на тюремный праздник успеваешь.
Это были настоящие аварийщики, перекуривающие возле заглохшей «аварийки». Отнюдь не переодетые комики. И даже не люди Вензеля. И машина, наступившая одним колесом на тротуар, как ни крути, как ни проверяй, а окажется самой обыкновенной «аварийкой». И она действительно сломалась напротив «Углов», никакое представление здесь не разыгрывалось. Она вообще напротив чего только не ломалась, на аварийном счету желто-красного «газона» уже имелись ночевки напротив Смольного, напротив пивного фестиваля, посреди железнодорожного переезда и на пешеходном Горсткином мосту.
– Вот увидишь, – пророчески начал один из аварийщиков, воздев над головой отвертку, – ни к чему хорошему подарки зекам не приведут. Пожалеют еще об этой елочке.
А вертухай отшуршал сопроводиловкой, попялился на печати с подписями, вернул макулатуру экспедитору и махнул корягой шофериле, проезжай, мол, так твою за так, чего тянешь, и без тебя делов хватает.
В ворота вслед за оранжевой «камазовской» головой величественно вплывала ель, царица лесов. Не меньше чем с хрущевских времен набиравшая рост и стать, ель высосана озера фунтовой воды, отловила тонны солнечных лучей, вытерпела орды жуков, белок, зайцев и грибников. Оказалось – для того, чтобы много-много радости в тюрягу принести.