Габриель сидел рядом с Дженни и друзьями на пирсе № 28 к югу от Бруклинского моста. Он оглянулся. Неподалеку стоял Гьерд Зорн и с любопытством смотрел на них. На его губах играла презрительная ухмылка. Синяк от кулака Габриеля переливался всеми цветами радуги.
– Что ты делаешь в доках, Дженсин, с кучей итальяшек и этой крысой, Флинном? Роза торгует своими цветами?
– Гьерд Зорн, ты пьян. Ты позоришь Швецию и себя. И не твое дело, что я здесь делаю со своими друзьями, – Дженни даже не взглянула в его сторону. – Ты мешаешь нам есть.
Габриель купил устриц в открытом садике, и общество расположилось на пирсе, дружно и с удовольствием поглощая охлажденных голубых моллюсков, доставая их из ледяной воды. Они С интересом наблюдали за трехмачтовым парусником, стоявшим у пирса. Корабль готовился к отплытию, и команда пополняла запасы питьевой воды, доставленной водоналивным ботом.
На стоявшей на якоре барже, словно флаги на ветру, плескалось выстиранное белье. Мимо пронеслась двухместная лодка.
– От этой розы ты цветов не дождешься, Зорн. Ты озлоблен и ведешь себя оскорбительно, – Габриель встал. Рокко и Джоко стали рядом с ним. – Если ты не уберешься отсюда так быстро, – Агнелли щелкнул пальцами, – я украшу тебя еще одним синяком.
– А я расквашу тебе нос, подонок, – Джоко разозлился и побагровел.
– Из-за этой девки я потерял работу! – заорал Зорн. – Ей это даром не пройдет. Слышишь, Дженни? Я заставлю тебя заплатить за все.
Мужчины шагнули к нему, и он, чертыхаясь и осыпая их проклятиями, скрылся за опорой моста.
– Он знает мое имя! Ужасно! Я думал, что растворюсь в громадной многолюдной столице, и никто никогда не найдет меня. Но я ошибался, – пожаловался Джоко. – Кто этот дурак? Он напугал меня до смерти.
– Зорн работал переводчиком в иммиграционной службе. Теперь он никто. Он грубо обращался и запугивал женщин, приехавших в Америку, хотя был обязан помогать им. Ой, взгляните туда!
Под мостом величественно проплывало четырехмачтовое судно с паровым двигателем.
– Я люблю корабли, – сказал Габриель, садясь рядом с Дженни. Он разомкнул створки устрицы ножом и протянул ее девушке. – Подумать только. Рано или поздно, каждое судно покидает гавань. А по морям сюда плывут другие пароходы. Даже суда, стоящие на якоре, всегда в движении. Их качает волна, вода бьется о борт. Ощущение такое, словно они, как кони, бьют копытами и натягивают поводья, стремясь убежать на волю, в открытое море. Мне нравится уезжать и приезжать.
– А мне не нравится. Я не люблю расставаться. О чем ты сейчас думаешь? – Дженни и Габриель обменялись понимающим взглядом. – Остаться, уехать или немного отдохнуть, став на якорь?
– Он же только что приехал, – сказал Рокко, зевая. – До субботы он никуда не уедет. У нас голубиные игры. Гейб делает крупную ставку на летунов Агнелли. Правда, Гейб?
– Помимо известных мне недостатков, ты еще и игрок, – шутливо упрекнула его Дженни. – Я думала, у тебя нет ни гроша.
– Совсем разные вещи – то, что Рок считает крупной ставкой, и что… на самом деле. Я ставлю на петушиных боях и на собачках, на скачках и матчах по боксу, – Габриель беззаботно рассмеялся и протянул девушке последнюю устрицу. – Плохая привычка для женатого человека, а?
– Ну, возможно, не так уж плохо, если женатый мужчина не пьет и не играет в азартные игры, – добродушно заметила она.
– Что, устриц больше нет? Тогда пошли. Где находится Карнеги-Холл? Хочу увидеть его прямо сейчас, – заявил Фред.
– Идемте быстрее. Этот парень нервирует меня, – темные глаза Джоко тревожно забегали по пирсу. – А не пойти ли нам в китайский квартал?
– Я никогда там не был. Но я слыхал, – начал Рокко с недоверием в голосе, – о тонгах[12] и преступных шайках, и о притонах курильщиков опиума, и о китайских храмах…
– Ага, значит, это подходящее место для человека, которому нужно спрятаться, – задумчиво сказал Джоко.
– Пелл-Стрит – самая узкая улица в Китайском квартале, – сообщил Габриель.
– Пеллы и Мотты были самыми богатыми торговцами в Нью-Йорке задолго до войны за независимость,[13] – информировал друзей Джоко.
– В магазине на Мотт-стрит продаются восточные снадобья – засушенные морские коньки, змеиная кожа, корень женьшеня, сто долларов за унцию.[14] Мистер Гар Чанг, владелец магазина, наживает миллионы на несчастных влюбленных. Меня всегда удивляло, что находятся люди, верящие в эти средства. Хотите посмотреть? – Габриель предложил Дженни руку. Она взяла его под руку, и ее будто ударило током, настолько сильным было охватившее ее желание. Дженни отдернула руку. «Сейчас ей не до любви», – подумала она.
– Вот куда мне нужно сходить, – сказала она, глядя на листок бумаги с адресом, написанным рукой Глэдис Райт. – Хочу посмотреть, где это находится. Если дядя Эвальд не появится завтра, я буду знать, как добраться до дома мистера Алонзо Карвало на Пятой авеню.
Построенный из терракота, кирпича и известняка, богатый особняк величественно и гордо возвышался напротив парка на Пятой авеню. Медная крыша мансарды увенчана двумя башенками. Готические окна дома пламенели в лучах заходящего солнца.
– Только очень богатый человек мог построить такой шикарный особняк. Он может гордиться тем, что его семья живет в таком прекрасном доме, – Габриель и Дженни стояли на противоположной стороне улицы, по которой сновали кареты и экипажи. Они были одни. Их друзья отправились бродить по огромному городу.
