Снова забравшись в «блейзер» отца, она направилась обратно в город. Ее уже не волновало возобновление знакомства с горожанами. Теперь она испытывала такое смятение, по сравнению с которым ее прежнее беспокойство по поводу того, что она станет здесь первой и единственной женщиной- полицейским, показалось мелким и незначительным. Снова подъехав к пересечению Главной улицы и Круки-Пайн, она увидела, как знакомый старый пикап рванулся вперед, ей наперерез, и поняла, что у нее нет времени изменить направление.
Она ожидала, что Хью попытается встретиться с ней, но все же растерялась, когда он на ходу выскочил из машины и бросился к ее окну.
— Нам нужно поговорить, — заявил он, прямо переходя к делу.
— Я согласна, но...
— Сейчас. Назови место, или мы это сделаем прямо здесь.
Тейлор прикусила губу, чтобы удержаться от ответной агрессивности, и сказала как можно спокойнее:
— Угрожать блюстителю порядка — далеко не лучший способ для того, чтобы добиться желаемого.
— Я не угрожаю блюстителю порядка, а обращаюсь к матери моего ребенка.
Поскольку на этот раз он говорил более разумно, она кивнула.
— Давай поедем в участок и поговорим в отцовском кабинете.
Их совместный приезд, несомненно, привлечет внимание, но они уже оказались в поле зрения горожан, находясь в его магазине. Когда она увозила Кайла домой, то заметила одного из сыновей Эрнандеса, он звал собаку, погнавшуюся за «блейзером». А так как вдоль дороги стояли и другие торговые заведения, несомненно, нашлись еще люди, ставшие свидетелями разыгравшейся небольшой драмы.
Хью ничего не ответил на ее предложение, и только после того, как он вернулся в свою машину и поехал к городу, Тейлор поняла, что он принял его. Она последовала за ним, взгляды их время от времени встречались в зеркале его машины.
Как и следовало ожидать, владельцы магазинов, стоявших поблизости, глазели на них через витрины и стеклянные двери. Не обращая внимания на зевак, Тейлор и Хью, не теряя времени понапрасну, зашли в помещение участка, где царили полумрак и благословенная прохлада.
По выжидающему выражению лица Тейлор поняла, что Оррин предупрежден отцом о ее предстоящем визите. Однако Хью он не ждал.
— Оррин, ты помнишь Хью Блэкстоуна?
— Конечно. Что-нибудь не так, мисс Тейлор?
— Все в порядке, — ответила она, ощущая такое беспокойство, какого уже много лет не испытывала. — Мне нужно на несколько минут воспользоваться кабинетом шефа. Будь любезен, отвечай, пожалуйста, на звонки и позови меня в случае крайней необходимости.
— Да, мэм.
— И называй меня Тейлор, — добавила она.
— Да, мэм.
Охваченная слишком большим напряжением, чтобы оценить комизм его реплики, она направилась к кабинету. Как только Хью зашел, она бесшумно закрыла дверь. Рука ее дрожала, как, впрочем, и все тело, это был еще один признак того, как все переменилось. В прежние времена она громко расхохоталась бы в ответ на предположение, что она когда-нибудь будет нервничать в присутствии Хью.
— Присаживайся.
Она указала на два кресла у стола. Он остался стоять.
— Хорошо, может, хочешь выпить кофе или еще что-нибудь? Я уверена...
— Единственное, чего мне хотелось бы, так это чтобы все встало на свои места и не переворачивалось бы вверх дном или наизнанку. Мне хотелось бы обосноваться здесь.
Значит, он не был холодным как сталь, каким казался.
— Я понимаю.
— Ты просто не можешь понять.
— Ну конечно, я не знаю, через что тебе пришлось пройти в тюрьме...
— И молись Богу, чтобы тебе никогда не пришлось узнать, — сказал он, и от слов его повеяло ледяным холодом. — Ты также не представляешь, что это такое — вернуться домой и обнаружить, что у тебя есть сын.
— Мы уже обсуждали эту тему.
— Это ты высказала свое мнение, а у меня пока не было возможности ответить.
Что еще мог он сказать — разве что бросать ей в лицо все новые и новые обвинения.
— Я не хочу ссориться, Хью. Как ты уже знаешь, я пыталась сообщить тебе, но ты отказался от встречи со мной, не захотел выслушать.
— Могла бы сказать моему адвокату.
— Ты хотел бы узнать об этом таким образом?
— Лучше уж так, чем никак.
Она ничего не ответила, и он издал короткий хриплый смешок.
— Ты и твой старик сделали из меня идиота.
— Он тоже не знал.
Эти слова заставили его по-новому взглянуть на нее. Несколько секунд казалось, что он не верит ей, но у него по-прежнему сохранилась способность читать ее мысли.
— Черт! Как тебе это удалось?
— Я уехала вскоре после того, как тебя... после суда. Так как ничего еще не было заметно, все восприняли мое недомогание как результат потрясения, вызванного приговором суда.
— Спросили бы у меня, я все поставил бы на свои места.
— Давай не будем тратить мое время на твой сарказм. Все равно ты не сможешь наказать меня сильнее, чем я сама себя наказала, так что просто спрашивай, что тебя интересует.
Его крепкая челюсть напряглась, но он принял ее условия.
— Почему ты утаила от отца?
— Потому что ты заслуживал того, чтобы узнать об этом первым. Когда ты дал ясно понять, что не хочешь больше иметь ничего общего со мной, я поняла, что сама должна принимать решения. Одно из них — защитить моего ребенка.
— Твой отец ничем не угрожал ребенку.
— Нет, конечно. Он расстроился бы, как расстроился сейчас, но примирился бы и поддержал меня. Мне необходимо было уехать из города. Если бы узнали о ребенке, все стали бы обращаться с Беннингами не лучше, чем с тобой. Я не могла заставить его платить за мою ошибку.
— Если вынашивать моего ребенка было настолько отвратительно для тебя, почему ты не сделала аборт?
Он зашел слишком далеко. Тейлор отвернулась и прижала руку ко лбу. Когда она мысленно представляла себе их разговор на эту тему, то всегда избегала подобного сценария.
— Я не стану принимать участия в этой... эмоциональной бойне. Ты хочешь причинить мне боль? Вот!
Она выхватила из кобуры револьвер и швырнула его на стол.
Это действие произвело глубокое впечатление на Хью. Тихо выругавшись, он упал на кресло и, опершись на подлокотник, прикрыл лицо рукой.
Воцарилось молчание, длившееся, казалось, целую вечность. Тейлор не могла смотреть на него, слишком близка она была к нервному срыву, но слышала, как тяжело он дышит, и понимала, что в нем происходит внутренняя борьба.
— Мне не следовало говорить ничего подобного, — наконец сказал он. — Прошу прощения.
— Принимаю.
— Не возражаешь, если я спрошу, как тебе это удалось? У тебя не было ни образования, ни работы.
Успокоенная грубоватой, но почти заботливой ноткой в его голосе, Тейлор прислонилась к стене и
