— Прокурор штата позвонит ему сегодня.
Брикс съежился. Ему в голову не пришло усомниться, что прокурор штата позвонит его отцу в рождественскую ночь, ему не приходило в голову ни в чем усомниться. Он был одинок, и все знали почему.
Рев в ушах стал громче, теперь он звучал так, как будто по комнате мчался поезд, метя в него. Обмякнув на своем стуле, он поднял глаза, чтобы посмотреть, что происходит. Но ничего не происходило. Сержант Яновски сидел на подоконнике, детектив Фэсшинг — на столе. Они смотрели на него, с интересом и с каким-то вселенским терпением. Больше никого в комнате не было. И ничего в этой комнате не было, что могло бы произвести этот рев, отдававшийся в голове. Он был наедине с этим ужасным шумом. Один, один, один. И все из-за своего отвратительного отца.
— Я сделал это, потому что он мне так сказал. — Слова произнеслись, и Брикс немного сжался от них, а потом подумал, какого черта, ведь это правда — это совершенная правда — и он не пришел и не спас меня, так с какой стати мне его выгораживать? Я всем рисковал, чтобы выгородить его и компанию, а он меня вышвырнул вон. Я больше ничего ему не должен.
— Вы сделали это, потому что он вам сказал так? — спросил сержант Яновски.
— Ну да, вы понимаете, подделать отчеты тестов. Он хотел, чтобы я изменил процент женщин, у которых возникли проблемы и увеличил процент тех, кому понравилась эта косметика, глазной крем, что никто не сможет в этом обвинить, но папа хотел, чтобы этого вообще не было в отчетах, и чтобы никто об этом не мог болтать. И я все это сделал: я все сделал, что он мне сказал. Я всегда делал то, что он мне говорил, вы понимаете, все, что он хотел, чтобы он мной гордился.
Возникла пауза. Детектив Фэсшинг встал:
— И ты не хотел, чтобы он узнал, что Эмма кое-что выяснила об этом, так? Ты подумал, что он на тебя рассердится.
Брикс кивнул. Рев в ушах исчез. Он сидел в совершенной тишине, обмякший от усталости.
— Хорошо, Брикс, теперь ты должен подписать свое заявление, — сказал сержант Яновски. — Оно будет через минуту.
Брикс уныло поглядел на него. О чем он говорит?
— А вот и оно, — сказал сержант, когда молодая женщина, сидевшая за ширмой, подала ему листы бумаги.
— Прекрасная вещь компьютер: как стоп-кадр в футболе. Ты, может быть, хочешь прочесть, прежде чем подписать?
Брикс поглядел на странички в своих руках. Первые он не стал смотреть, а сразу же заглянул в конец и прочел, что он сказал о своем отце. Я все делал, что он мне говорил. Я всегда делал, что он говорил, вы понимаете, все, что он хотел, чтобы он мной гордился. Что ж, если что-то и погубит старика, то вот оно. Брикс даже не задумался над тем, а что будет с ним самим, как только старик все это получит. Потеряет компанию. Отправится в тюрьму. Все разрушится. Все. Тогда он поймет, что бывает, когда отшвыриваешь своего сына. Он наклонился, выложил самую последнюю страницу на стол и подписал ее.
— Вы не прочли все, — сказал детектив Фэсшинг.
— Мне не нужно этого.
— Вы не хотите прочесть остальные страницы? Брикс пожал плечами.
— Тогда, пожалуйста, поставьте свои инициалы внизу каждой страницы.
— Боже правый, — буркнул Брикс, но все равно принялся их листать и поставил свои инициалы внизу каждого листа. Потом медленно выпрямился, встал, растягивая застывшие мышцы. — Теперь я могу ехать домой?
— Боюсь, что нет, — сказал сержант Яновски. — Вы обвиняетесь в покушении на убийство. Пока судья не установит сумму залога, вы останетесь здесь.
— Я не могу так! Какого черта, вы думаете. Вы не можете держать меня здесь; у меня даже нет адвоката!
— Я уверен, что завтра он у вас будет, — сказал детектив Фэсшинг. — Я уверен, что вы знакомы со многими адвокатами, и что все они будут счастливы прийти сюда, как только вы позовете. Вы могли вызвать их и раньше, но не захотели. — Он схватил Брикса за руку. — Так что, по крайней мере, до завтра вы останетесь здесь.
Брикс уставился на него. Медленно, сквозь пузырьки виски, которые все еще разрывались, как маленькие ракеты в его мозгу, он осознал, что арестован за попытку убийства Эммы Годдар и что он проведет рождественскую ночь — и сколько еще ночей (Боже, как же это случилось) — в тюрьме.
Квентин сидел в своем кабинете, разрабатывая стратегию. Окно выходило на Лонг- Айленд-Саунд, серую и спокойную, как стекло в это время года, когда парусные лодки уже уплыли, а купальщики разъехались. Пляж был покинут, его овевал ветер. Как одиноко, подумал Квентин и тут же удивился, как это ему пришло в голову: его редко посещали столь причудливые мысли. Март, сказал он самому себе, чтобы вернуть свой мозг к работе; он хотел организовать все ко второму января, когда все вернутся на работу, а это давало ему только три дня.
— Март, — произнес он вслух. — Выпуск линии ПК-20 с дополнительной рекламой, с двумя фотомоделями вместо одной, с разницей в возрасте лет в десять, чтобы достичь разных целей. Мы должны были подумать об этом раньше. Но сперва — серия заметок о компании, может быть, целая статья, которые развенчают слухи, не ссылаясь на них впрямую, потому что повторять их — значит, в каком-то смысле, легализовать…
Мысли появлялись быстро. Ненадолго он вспомнил о Клер, об Эмме. Джине, и о Бриксе, но тут же отбросил мысли о них: у него есть работа. Когда зазвонил телефон, он протянул к нему руку. Заканчивая одно предложение, он уже обдумывал другое.
— Квентин Эйгер, — сказал он, продолжая писать.
— Мистер Эйгер, мое имя Хэнк Макклор, я из службы прокурора штата Коннектикут.
Квентин поднял голову:
— И?
— И я звоню, чтобы сказать вам: основываясь на полученной нами информации, мы завтра утром отправляемся в суд за судебным запретом, предписывающим вам воздержаться от выпуска в штате Коннектикут партии косметики, содержащей в качестве основного ингредиента вещество, обозначаемое ПК-20, вплоть до подтверждения его безопасности в результате экспертизы. Также я отослал копии наших материалов ФДА и могу предсказать, что они предпишут вам отменить выпуск этой косметики в других штатах. Департамент Здоровья Коннектикута присоединится к нашей экспертизе, целью которой будет поиск свидетельств мошенничества, преступных намерений и преступного укрывательства.
Квентин уставился на голые деревья, сквозившие в серо-стальном небе:
— Наши продукты безопасны и всегда таковыми являлись. Вы, вероятно, слышали какие-то сплетни, а в любом бизнесе слухи неизбежны, — но у вас ничего серьезного. — Его голос едва справлялся с клокотавшей внутри него яростью. — Если хотите знать, вам лучше всего прекратить эту охоту за ведьмами, прежде чем будут сделаны первые шаги. Вы можете терроризировать маленькие компании, если вам это доставляет удовольствие, но не Квентина Эйгера, если вы не остановитесь, то, предупреждаю вас, я прослежу, чтобы вы вылетели со своей работы, и больше никуда вас не взяли.
— Мистер Эйгер, — сказал Мак Клор, странно нежным голосом, — в нашем распоряжении записки, в которых сообщается об от умеренных до очень серьезных реакциях, включая слепоту на один глаз, у людей, на которых проводились испытания Глазного Восстановительного Крема ПК-20. Эти записки отражают результаты тестов, которые были проведены за неделю до даты записок. У нас также есть набор отчетов, в которых подправлен процент пострадавших, а упоминание о слепоте вообще исчезло…
Квентин бросил трубку, вскочил со стула и бросился через дверь своего кабинета на террасу, выходившую на океан, а потом на пляж. Он зашагал по крепко утоптанному песку, его мысли скакали. Его аккуратно выстроенная стратегия, тихо покоящаяся на столе, оказалась бесполезной, разрушенной. И он не мог ничего придумать взамен. Как, черт возьми, они достали отчеты? Он был уверен, что Брикс их уничтожил; он должен был проверить. Но особой пользы это бы не принесло. Кто-то проник в архивы, нашел их там и передал прокурору штата. Кто-то из его компании, может быть даже не один, оказался предателем, сукин сын; он только выяснит, кто это и…
