Наследство

Я очень люблю тебя.

— Это семейное, — ответил он, улыбаясь уже от удовольствия. — Я тоже тебя люблю. Как проходит большой праздник?

— Все чудесно. Кажется, только повар начал выступать. Я должна пойти на кухню. Проверь, пожалуйста, готовы ли лимузины на вечер. Я просила, чтобы они были здесь без четверти десять, нам надо уехать отсюда вовремя. Представление начинается в пол-одиннадцатого. Да, и позвони в полицию округа и проверь, сообщили ли они полицейским на улице, что мы займем машинами весь квартал с без четверти десять до половины первого.

Клэй весело отсалютовал ей и поцеловал в щеку.

— Ты грандиозная женщина, — сказал он. Направившись на кухню, она улыбалась, тронутая вниманием Клэя. Его нельзя было не любить, размышляла она, войдя в ресторан и двигаясь в направлении кухни между столиками, накрытыми для ужина, с ярко-желтым цветком на каждом из них. Несмотря на то, что он часто раздражал ее своим несерьезным отношением к жизни, он с легкостью мог обезоружить ее лаской и напоминанием, что он — самый близкий родственник, который ее очень любит. А его пристрастие к азартным играм долго не продлится, успокаивала она себя, открывая дверь на кухню. Даже его любовь к риску должна найти себе другое применение. Скоро Мирна добьется своего, они поженятся, и Клэй наконец-то успокоится. Мирна уж постарается.

— Никто не имеет права диктовать Энрико Гаррибальди, как ему готовить! — услышала Лора крик шеф-повара, войдя на сверкающую хромированными поверхностями кухню. — Энрико Гаррибальди может готовить еду для кардиналов и королей, он не позволит, чтобы какой-то бухгалтер говорил, что телятину с шампиньонами приготовить очень просто. Совсем непросто!

Лора с трудом удержалась, чтобы не улыбнуться. Она приняла серьезный вид.

— Банкир, — мягко проговорила она. — Мистер Карриер — крупный банкир, а не бухгалтер, как вам хорошо известно, Энрико.

Энрико никогда не был поваром ни у кардиналов, ни тем более у королей, но она не стала заострять на этом внимание.

— Никто не собирается вам указывать. Мы очень довольны вами и полностью на вас полагаемся. А теперь объясните мне, в чем дело.

— В деньгах! — прокричал он, не обращая внимания на слова Лоры. — В проклятых долларах! Два часа назад я узнал, что какой-то дежурный администратор, какой-то жалкий французишка зарабатывает в месяц столько же, сколько и Энрико, который является гением, а этот администратор еще имеет чаевые, а у меня, их нет, и поэтому получается, что он имеет больше меня, и это меня возмущает!

— Понимаю, — сказала Лора. Она сознавала, что при их разговоре присутствуют повара. Они тихо стояли у стенки, готовые тоже требовать больше денег, если Энрико их получит. Но Энрико, естественно, не должен был ничего получить. — Вы выбрали неподходящий момент, чтобы обсуждать вашу зарплату, Энрико. Если вы зайдете в мой кабинет в понедельник, после того как разъедутся гости…

— Я выбираю время, и я хочу обсуждать это сейчас, — твердо сказал он. — Энрико никогда не ждет.

— А я никому не позволю, чтобы меня задерживали за три часа до ужина, который я даю для двухсот человек! Вы можете договориться о встрече через мою секретаршу в понедельник.

Она собралась уходить.

— В этом нет необходимости! Все дело в деньгах. — Взволнованные нотки в его голосе убедили Лору, что он хочет остаться в «Бикон-Хилле»; он инстинктивно чувствовал, что этот ресторан станет более престижным, чем тот, из которого он ушел. — Мы можем договориться о деньгах сейчас, и тогда все успокоится! Мы можем поговорить, мы с вами похожи, вы и я. Да, да, правда. Послушайте, Энрико был бедным, он голодал, когда был маленьким и мечтал о славе и миллионах. Это вы можете понять лучше других, потому что тоже знавали бедность и голод. Я знаю, я слышал от моих друзей из других отелей — вы были бедны, вы даже украли что-то и были в тюрьме, а потом ограбили людей, с которыми жили, потому что голодали и..

— Остановитесь! Как вы смеете! — У Лоры горело лицо. Ногтями она впилась себе в ладони. «Я слышал от своих друзей». Кто еще знал об этом? Как они могли помнить то, что писали в газетах три года назад? Какие сплетни тянулись за ней тенью, из-за которых от нее могли отвернуться влиятельные люди, вместо того чтобы поставить на нее?

Кухня, казалось, наполнилась кроваво-красным светом. Лицо Энрико раскачивалось перед ней как шар с высоким поварским колпаком из стороны в сторону, а тонкие губы произносили то, что она не могла слышать. Надо гнать его отсюда! Все остальное не имело смысла. Гнать отсюда! Она не позволит, чтобы прошлое разрушило ее жизнь, которую она только-только наладила. Ничто не должно разрушить ее, ни пьяный певец, ни шеф-повар, собравшийся ее шантажировать — ничего не могло остановить ее сейчас, когда она уже начала новую жизнь. Это был ее дом, ее настоящий дом, и она сделает все, чтобы не дать щупальцам, которые протянуло к ней прошлое, задушить ее в момент, когда она меньше всего этого ожидала.

— Все это неправда! Ни одного слова! Все ложь, ложь! Но это уже не имеет значения. Вы уволены. Убирайтесь отсюда!

— Но… подождите, вы должны понять! Я никому не расскажу это! Я умею хранить чужие секреты! Мы можем поговорить и договориться… дело только в деньгах! Мы все уладим, мы будем хранить секреты, мы поймем друг друга…

— Нет! Будьте вы прокляты! Вы, скулящий, ничтожный подонок, вздумавший меня шантажировать! Убирайтесь вон! — Ее голос дрожал от негодования. — Мы вышлем ваши деньги, сколько мы там должны, но вы уволены! Вон отсюда и держитесь от этого места подальше!

— Но вы не можете! Я вам нужен! Что вы будете без меня делать? В восемь часов — ужин… — Он увидел выражение лица Лоры и попятился. — В ресторане голодные люди!..

Почти ничего не видя перед собой, она прошла через комнату и сняла трубку с телефона.

— Я сказала вам убираться отсюда! Если вы не сделаете это, если вы не уберетесь отсюда через минуту — я вызову полицию, и вас арестуют за попытку шантажа.

Его губы двигались, когда он пытался понять, действительно она это сделает или нет. Прошла минута. Лора начала нажимать на кнопки с цифрами на телефоне.

— Сволочь! — бросил он ей и, не глядя на своего помощника и кондитера, которые жались в углу кухни, стараясь быть как можно незаметнее, повернулся на каблуках и прошел через всю кухню, выйдя через заднюю дверь в кладовую. Лора ждала, пока не услышала, как наружная дверь с шумом захлопнулась. Потом повесила трубку.

— Проверьте, ушел он или нет, — сказала она двум поварам в углу.

Они поспешили в кладовую и через минуту вернулись, утвердительно кивая головами.

Дыхание Лоры стало немного ровнее. Лицо у нее все еще горело, но красный свет в комнате исчез. Кухня снова стала белой, а нержавеющая сталь блестела и казалась прохладной. Вдоль стены на трех плитах что-то кипело и булькало в высоких кастрюлях, испуская легкие струйки пара; огоньки духовки то вспыхивали, то гасли, как маленькие фонарики; пара кухонных комбайнов и два миксера стояли, приготовленные для работы на большом кухонном столе, на котором вперемешку с посудой лежали приправы и необходимые для ужина продукты.

— Вы можете закончить его ужин? — обратилась она к поварам.

— Я могу сделать только десерт, — ответил кондитер.

— Все я не смогу приготовить, — добавил младший повар.

— Кое-что уже сделано, — сказал кондитер. — Три паштета на первое и суп из гребешков. Еще соус… — Он пожал плечами. — Энрико любил держать некоторые рецепты в тайне.

Если до этого Лоре было жарко, сейчас она похолодела. На ужин было приглашено двести человек. Двести человек, которые должны были уехать отсюда в конце педели улыбающимися и довольными, чтобы рассказать своим друзьям по всему миру о необыкновенном, с прекрасным обслуживанием отеле «Бикон- Хилл», где все было безукоризненно, по вкусу и уютно.

Голодные люди в ресторане! И Лора Фэрчайлд устроила скандал на кухне.

— Продолжайте готовить десерт, — велела она кондитеру. — А вы делайте салаты, — добавила она,