— Какие предсказания были у тебя, когда ты выходила за Феликса?
— Я ошиблась, — коротко сказала она. — И нынешняя ситуация напоминает мне то же самое. Феликс чрезвычайно зол, он считает, что Лора — охотница за состояниями. Вот почему я устрою им замечательную свадьбу.
Оуэн усмехнулся, но после ее ухода он погрустнел. «Мне восемьдесят три, — думал он, — и от этого никуда не денешься, я намного слабее, чем был раньше. У меня крупнейшая в мире система отелей и два сына». Но что делать человеку с делом своей жизни, если ему не нравится, какими людьми стали его сыновья?
Не было никого, с кем он мог бы поговорить; единственный человек, которому он доверял и с кем ему было хорошо, это Лора, но он не мог вовлекать ее в это, как и никого другого. Он должен все обдумать сам.
Первые дни июня, когда вся семья готовилась к отъезду на Кейп-Код, он провел в библиотеке. Он очень часто встречал рассвет — плохо спал и оставлял постель, проводя остаток ночи в библиотеке, в кожаном кресле с высокой спинкой, наблюдая за звездами и полной луной. Днем он дремал в этом кресле, пробуждаясь, когда слышал, что Лора вернулась с работы. Но большую часть времени в эти дни он писал, заполняя страницу за страницей своим крупным, слегка наклонным почерком, подводя итоги планам, которые составил вместе с Лорой. Он обдумывал их много лет, не спеша, и теперь он знал, что благодаря проекту он не чувствует себя стариком и далек от смерти. Как человек может быть близок к смерти, если он строит далеко идущие планы?
— Почти готово, — сказал он в пятницу вечером, когда Лора сидела напротив него за столом. Это был массивный двусторонний стол, изготовленный Чиппендейлом-младшим в 1804 году. Ленни купила его для Оуэна много лет назад и смотрела, как Феликс с отцом уютно сидели друг против друга, работая вместе. А теперь там сидела Лора. Феликс всего несколько раз воспользовался преимуществом двойной ширины стола и совсем не работал за ним, когда Оуэн удалился на покой. Оуэн подумывал о том, чтобы подарить его Томасу, который восхищался им, особенно после того, как обнаружил в столе изъян — небольшую выемку, трещину в дереве за одним из ящиков, куда забивались бумаги и, казалось, исчезали навсегда, когда ящик переполнялся. Но ему не хотелось обижать Ленни, да и щель была не такой уж большой, просто он пользовался другими ящиками. Потом он был рад, что оставил стол у себя. Потому что, когда они с Лорой сидели за одним столом, лицом друг к другу, разделенные сияющей поверхностью стола красного дерева, и у каждого были свои ящики и боковые отделения, это было самым счастливым временем.
— Почти готово, — повторил он удовлетворенно, передавая через стол четыре папки. — Нью-Йорк, Чикаго, Филадельфия, Вашингтон. Мы пока будем рассматривать их отдельно, чтобы удобно было подсчитывать и знать, сколько будет стоить каждый отдельно — отремонтировать и поменять мебель. Но закупать стройматериалы и мебель мы будем для четырех отелей.
Лора кивнула, чувствуя пробежавшую искру удовольствия, которое испытывала каждый раз, когда Оуэн говорил «мы», делая ее участницей каждого этапа плана восстановления его отелей.
— Разумеется, начнем с Чикаго, — сказал он, — так как это тот отель, которым ты будешь управлять.
— Если буду готова к этому.
— Будешь готова, дорогая. Милая, ты учишься быстрее всех, кого я когда-либо встречал, и у тебя будет еще, по крайней мере, год для подготовки. Ты будешь подготовлена намного лучше, чем многие менеджеры. Боже мой, Уиллард Пейн только-только закончил вечернюю школу, когда я пятьдесят лет назад принял его в отель «Филадельфия», и он стал менеджером, просто выживая всех остальных. Конечно, с тех пор отель пришел в упадок, мы были так заняты покупкой и строительством новых отелей, расширением нашей сети в других странах… И боюсь, что позволил старым отелям прийти в упадок. А потом уже никто из новоиспеченных менеджеров не хотел там работать, они мечтали о новых, роскошных, сияющих отелях. Видишь ли, в какой-то мере Феликс прав: по большому счету все хотят все самое современное. Мы найдем клиентов, которым нравится очарование старины, но они потребуют самое современное обслужи
Он сделал жест в сторону папок:
— Здесь все, мы почти все уже обсудили. Я добавил несколько мыслей. Феликсу это не понравится — слишком дорого и рискованно, но ему не понравится и весь проект в целом. Вот почему я всегда отделяю мою маленькую собственную корпорацию от семейной — чтобы он не мог указывать мне, что делать и чего не делать с этими четырьмя отелями. Так, что еще? О Клэе. Я хотел бы, чтобы он поработал помощником профессионального менеджера несколько лет, потом, если мы оба решим, что он уже достаточно подготовлен, подыщем ему отель, которым он будет управлять. Это подходит?
— Вы знаете, что да. Вы очень добры к нам обоим. — Лора обошла стол и поцеловала его в лоб. — Я прочту это после. Вы ужинаете с нами, вы помните?
— Я никогда не забываю о приглашениях людей, которых люблю. Нас будет только трое? Или мне следует быть в галстуке?
— Галстук вам не нужен, мы будем одни. Я готовлю ужин у Поля, а он убирает посуду. Увидимся в семь часов.
— Лора! — Она обернулась, услышав, как изменились интонации в голосе Оуэна. — Ведь ты не говорила Полю о наших планах, не так ли?
— Нет, вы сами просили меня не говорить до тех пор, пока мы не будем готовы начать. Он кивнул:
— Есть опасность, что это дойдет до Феликса, а все было бы намного проще, если бы он не пытался чинить препятствия. Тебя беспокоит, что ты должна держать это в секрете?
— Конечно, мне хотелось бы рассказать ему об этом, но если вы хотите, я подожду.
— Спасибо. И еще, моя дорогая… — Он немного помедлил и плотнее закутался в свитер — он что-то мерз в эти дни, даже в июне, и не знал почему. — Я написал тебе письмо, где изложил все наши планы. Финансирование, реконструкции — все сведено в один документ вместо четырех папок: так сказать, выжимка, объяснение некоторым шагам, которые я уже предпринял, чтобы всем было понятно. Я хочу, чтобы это было у тебя, на случай, если тебе самой придется иметь с этим дело.
— Но почему? Вы можете сделать все намного лучше, чем… — Глаза ее расширились, она быстро вернулась к его стулу. — Что-то не в порядке? Вы больны?
— Нет. Но я уже не молод. Мудрый человек всегда заглядывает вперед, а если я не обрел мудрость в восемьдесят три, то когда же? — Он протянул длинный конверт, надписанный ее именем. — Возьми, убери куда-нибудь в надежное место. Тебе он может не понадобиться, но я хочу, чтобы он был у тебя.
— Пусть он будет у вас в столе, — сказала Лора. — Вы не возражаете? Я буду знать, где он лежит, но пусть он остается у вас. —
— Если для тебя так лучше… — Он бросил конверт в верхний ящик стола. — Сейчас я собираюсь немного поспать, чтобы быть в порядке за столом. Иди, дорогая. Встретимся в семь часов.
Лора медленно вышла из дома и пошла вниз по Бикон-Хилл, перешла мостик Артура Фидлера и направилась по набережной вдоль реки Чарльз. Это был один из ее излюбленных маршрутов. С одной стороны тенистой, заросшей полоски земли широкой лентой вилась река, украшенная разноцветными точечками яхт, с другой — узкая речная протока, а внизу, в мягком свете были видны старые кирпичные дома Бэк-Бея. Мягкая, прохладная тень заключала ее в особенную ауру старины и покоя, того, что она любила в Бостоне больше всего. Она думала, что нигде больше не чувствовала бы себя такой защищенной, где ее прошлое полностью бы стерлось из памяти. И нигде больше она не чувствовала бы себя настолько уверенно, чтобы написать Бену о своей помолвке. Он все еще был в Амстердаме. На этой работе он, казалось, задержался надолго. Она написала ему о том, что закончила колледж, о своих планах на замужество и работу в Чикаго. Она рассказала ему почти все, только не упомянула имени Поля. «Еще будет достаточно времени, когда мы поженимся, он вынужден будет держать свое отношение к Сэлинджерам при себе. Может, он и вовсе изменит отношение к ним. Но все в свое время».
Апартаменты Поля были на третьем этаже одного из старых четырехэтажных домов в Бэк-Бее, который
