– Да, – сказала Анна.
– Действительно? Сама ты не задумывалась об этом?
– Если задумывалась и если я чувствую себя счастливой, разве этого недостаточно?
Он заинтересованно взглянул на нее.
– Звучит, как умный вопрос адвоката. Ты довольна? Вот верное слово! Как насчет этого? Ты довольна?
Анна заколебалась.
– Не знаю.
– Почему нет?
– Не знаю. Я об этом не думаю, я слишком занята. И что это дает? Если я недовольна, то этому ничем не поможешь, а если довольна, то не о чем и беспокоиться. Люди не задают мне таких вопросов. Никто из родных не задавал.
– Почему же они не спрашивали об этом? Всех их интересует то же, что и меня.
– Я думаю, они боятся расспрашивать меня слишком много, потому что тогда нам пришлось бы говорить о Винсе.
Они замолчали.
– А ты не хочешь говорить о нем? – спросил Уильям.
– Я не буду говорить о нем.
Он кивнул. Через минуту сказал:
– Знаешь, Анна, я всегда считал, что у нас счастливая семья. Как все семьи, конечно, у каждого бывают неприятности, но я думал, что мы лучше большинства семей. Мы часто виделись и у нас всегда было, о чем поговорить, У нас не было никаких распрей. По-моему, это хорошая семья. Мэриан и Нина тоже так считали. Потом ты заставила нас думать о неприятных вещах и нам уже не было так хорошо. Не то чтобы мы не поверили тебе, знаешь, я знал, что ты не врунья. Просто мы не могли противостоять тому, о чем ты говорила. Получилось, что ты как будто запихивала нам это в глотки, а мы заставляли тебя замолчать, мы не могли думать о том, что было нам неприятно, и странным образом обвинили в этом тебя. Извини, что я снова поднимаю все это, в таком приятном месте но я уже давно хотел сказать тебе, что был уверен в твоей правдивости.
– Спасибо, – сказала Анна. Ее голос дрожал. Ее знобило на теплом солнце: он все это снова вернул к жизни. Она пристально смотрела на далекие горы, сосредоточиваясь на каждом пике, чтобы прошло головокружение «Отведи плечи назади дыши глубоко. Наполни легкие воздухом». Она села прямо, делая глубокие вдохи.
– Ну, а теперь ты снова с нами и мы все рады, – Уильям смотрел на нее, щурясь от солнца, пытаясь уловить выражение ее лица. – Конечно, это снова констатация очевидного факта, не так ли? Но что я действительно хочу сказать, это что мы не настолько глупы, чтобы думать, будто можно стереть прошлое, но мы просим тебя понять и простить нас. Мы вели себя плохо и сожалели об этом все эти годы, и если бы смогли найти тебя раньше, то сказали бы об этом. А теперь пора строить все заново, а это большой труд. – Он помолчал. – Разве ты здесь не для этого?
Анна кивнула.
– Какой ты рассудительный, дядя Уильям.
– О, я не «дядя», моя дорогая, никто больше так не говорит. Что же касается рассудительности, то, знаешь, когда однажды я признался самому себе, что мой отец и Винс самые умные в семье, а я всего лишь обыкновенный – приятный, порядочный, добрый к людям и собакам и так далее, но все равно обыкновенный – то решил смотреть на все по-прежнему, честными глазами, называя вещи своими именами. Никаких попыток приукрашивания. Я ни когда не рассчитывал на многое, Анна, наверное, поэтому больше всего времени провожу за письмами. Я пытаюсь повлиять на мир, улучшить его, знаешь ли. Вообще-то я знаю, что миру нет дела до того, что я думаю; все будет идти своим чередом, независимо от того, нравится мне это или нет. Войны, выборы, высокие налоги, плохая социальная защита, увеличение числа свалок токсичных отходов уменьшение площадей национальных парков – все это существует, как непреодолимая сила, и что бы я ни делал не будет замедления в их развитии или изменения. Если только не... Видишь ли в чем дело. Если только это не случится. Откуда я знаю, а вдруг получится? Может быть, одно действительно отличное письмо в газету или кому-нибудь в Государственном департаменте или в кабинете президента или даже самому президенту заставит кого-то сказать: – Эй, подождите, здесь есть то, о чем я не думал раньше. Мы должны изменить нашу политику, потому что этот Уильям Четем подал нам хорошую мысль. – Кто знает, вдруг что-нибудь в этом роде случится в один прекрасный день?
– Конечно, это может случиться, – сказала Анна. – Я думаю, это замечательно, что ты беспокоишься и что-то делаешь. Но это значит, что ты необычный человек, ты не должен считать себя обыкновенным.
– О, да. Как мило с твоей стороны, Анна: это так приятно слышать. Но, знаешь, это ведь не профессия, здесь не требуется блеск ума или образованность. Просто небольшое маленькое хобби. Так это называет Винс.
– Он неправ, – сказала Анна. – Ты занимаешь свое место в мире, стараешься быть его частью и оказать на него влияние. Это требует многих размышлений, времени и забот. Я очень горжусь тобой.
– Боже мой, – проговорил Уильям, зардевшись. – Боже мой, какие красивые слова. Спасибо тебе, Анна. Дорогая Анна. Ты стала такой симпатичной женщиной с такими хорошими мыслями. Однако, тебе следовало бы выйти замуж и иметь семью. Это неестественно, ты знаешь, быть только юристом.
Анна улыбнулась.
– Надо подумать об этом.
– Я тут слышал, ты ходила в горы на прошлой неделе с этим молодым человеком, который жил с Дорой. Он мне нравился, знаешь, хотя я и редко встречался с ним, он мало времени проводил с нами, что вызывало у меня интерес к нему. Но он, правда, нравился мне, и я понимаю, что в своей области Джош достоин восхищения. Гробницы, музеи и все такое. Ты еще виделась с ним?
