– А он сам тоже ходил в разные места один?
– И много. Не в начале; мы все делали вместе, кроме его работы; в этом я никогда не разбиралась. Но в последний год он оставался дома, читал или слушал музыку, или выходил со своими друзьями, а они у него все ученые и писатели, и мне никто из них не нравился. Они говорили о том, что меня не интересовало, и не казались особенно заинтересованными в том, о чем я хотела бы побеседовать, ну я и поняла, что не стоит прилагать усилий. Поэтому когда у Джоша были с ними встречи, я шла на вечеринки или звонила подруге, чтобы пойти вместе в кино, знаешь, лишь бы не оставаться дома и не чувствовать себя, действительно, брошенной.
– Говорила ты когда-нибудь о том, чтобы разъехаться?
– Нет, я никогда даже не думала об этом. Я считаю, многие женатые люди что-то делают и отдельно...
– Но вы не были женаты.
– Я знаю, но всегда забываю. То есть мы были прямо, как женаты – главное как раз не в том, чтобы пойти зарегистрироваться, – в остальном мы были совсем как женатые люди. И не имеет значения, что у нас не было кусочка бумаги...
– Ты говорила о том, чтобы пожениться?
– Конечно! Все время.
– Как? Что он сказал?
– Он сказал, что хочет жениться на мне. Сказал, что любит меня и хочет жениться на мне.
Анна положила карандаш и посмотрела на Дору.
– Послушай меня. Что бы ты ни говорила другим людям, мне ты должна сказать правду. Я не буду представлять тебя, если только подумаю, что ты рассказываешь мне полуправду, выдумку или ложь. И отойду от этого дела в ту же минуту, как обнаружу это. Яснее выразиться невозможно.
– Я не лгала! – выкрикнула Дора.
Но через минуту, под настойчивым взглядом Анны, она отвела глаза. Ее нижняя губа выпятилась, в глазах стояли слезы.
– Он никогда не говорил этого. Я ждала и ждала... и вроде... упомянула об этом, знаешь, как-то... но он никогда не говорил. И как будто становился глухим каждый раз, как я говорила об этом.
Анна взяла карандаш.
– Что он сказал тебе?
– Сказал, что ему нравится быть со мной, он со мной расслабляется. Сказал, надеется дожить до библейского возраста, потому что хочет жить со мной долго-долго. Это у него такая странная манера говорить. Он сказал, что хотел бы путешествовать со мной и показать мне тайные уголки и затаившихся духов мест, которые я считала знакомыми. Я подумала, что это странно, и в любом случае, когда такая мысль ему приходила в голову, мы не слишком много путешествовали вместе. Он сказал, что хочет принести мне серафимов и змей, потому что мой мир слишком узок; я никогда не могла себе представить, к чему все это было.
Анна почувствовала острую боль, незнакомую и приводящую в замешательство. Никто никогда не говорил ей таких вещей.
«Конечно, нет», – твердо сказала она сама себе. В ее жизни не было места фантазии. Но женщина была озадачена тем образом Джоша Дюрана, который нарисовала Дора. Каким же странным был этот самонадеянный деспот, жестокий и эгоцентричный, говорить с такой нежностью, фразами, которые мог бы употребить поэт.
– Он еще что-то сказал, – продолжала Дора. – Я не помню остальное.
– Ты не помнишь? – спросила Анна. – Вы жили раздельно лишь короткое время.
– Да, но такие вещи он говорил редко. Он говорил их только в самом начале, когда мы впервые были вместе. В те дни он говорил приятные слова постоянно. Но потом нет. Я переехала к нему, и он начал меняться.
– Сразу же?
– Ну, не сразу. Понемногу.
– В течение какого времени?
– О, я не помню. Может быть, год.
– Это ты хотела переехать, так ты сказала. Джош хотел подождать. Почему он передумал?
– Ну, мы были все время вместе и это казалось очевидным.
Анна ждала.
Плечи Доры опустились.
– Я постоянно говорила ему, как я несчастна. Знаешь, я действительно была несчастна; я терпеть не могла приходить домой в пустую квартиру, как будто меня изгнали из его жизни. Так что я говорила ему, как бы я хотела что-то для него сделать, и как мне тяжело, что он не особенно хочет жить со мной, и как я несчастна и одинока... Я думаю, ему это было тяжело. Но в те дни нам было так хорошо, что для меня не имело значения, что в действительности мы не были вместе, я не собиралась ждать, чтобы посмотреть, как я дальше буду себя чувствовать; я хотела его все время. Он немного подождал, но потом сказал «да» и какое-то время нам было исключительно хорошо, пока Джош не изменился. Хорошо нам было в течение года. По крайней мере, год.
Повисла пауза. Анна просматривала свои записи.
