кажется, мы даже говорили о том, не завести ли нам собаку, если я не ошибаюсь. Мы вечно говорим о детях и собаках. Ну а раз мы не собираемся в ближайшее время заводить детей, то я подумал, не начать ли нам с Синдбада.
Джиллиан заскрежетала зубами.
— Угу.
— Снова «угу», да? — Тед взглянул на пса, который опять улегся на пол, не сводя с них черных блестящих глаз, словно знал, что они обсуждают вопрос, оставаться ему в этом доме или нет. — Я мог взять щенка, но решил, что Синдбад подойдет тебе лучше: он уже может защитить тебя в мое отсутствие.
— Ласковый, как плюшевый мишка? Скажи, Тед, как он сможет защитить меня?.. Или ты имеешь в виду, что предполагаемые грабители задохнутся в его объятиях?
Тед взглянул на стол и увидел купленный Джил серебряный поднос.
— Ну что ж, — сказал он, поднимая покупку одной рукой. — Если Синдбаду не удастся их удержать, откупись от них этим. На мой взгляд, он стоит не меньше трех долларов.
— Два доллара семьдесят пять центов, — отрезала Джиллиан, — и моя покупка, во всяком случае, не пустит нас по миру, как этот прожорливый пес.
Это саркастическое замечание было ниже ее достоинства, Джил сама знала об этом, но ей надо было хоть как-то облегчить душу.
Сердясь больше на себя, чем на Теда, она выхватила у него поднос, но не смогла удержать его, и он с грохотом упал на пол.
Синдбад принялся скулить, как и положено щенку, неважно, каких он размеров, и попытался вскарабкаться на Теда, но поскользнулся задними лапами и в результате свалился у ног Джил.
— Ах ты, бедняжка! — воскликнула она, тут же раскаиваясь и наклоняясь, чтобы успокоить напуганного пса. — Этот гадкий старый поднос тебя напугал, да? Как тебе не стыдно, Тед? Надо было посмотреть, крепко ли я его держу, прежде чем выпускать из рук. Видишь, что вышло. Собака дрожит как осиновый лист.
Синдбад, видно догадавшись, что ему улыбается счастье, принялся лизать руки Джил, а его черные печальные глаза глядели на нее с явным обожанием.
— Черт тебя побери, Теодор Джозеф Хэккет, — сказала Джил со вздохом. — Я, кажется, влюбилась.
В тот вечер, поцарапавшись в закрытую дверь спальни и взвыв раза два, Синдбад уснул на коврике в изножье кровати как признанный член семьи.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
— В ноябре? Что, ради всего святого, вы собираетесь делать в Си-Айл-Сити в ноябре? Говорю тебе, Джил: Тед свихнулся. От калифорнийского солнца у него сделалось размягчение мозгов. Да там, в Си-Айл- Сити, может, всю неделю будет идти дождь.
Джиллиан присела на край кровати, не успев положить в чемодан теплый свитер, который собиралась взять с собой.
— Или снег, — глухо сказала она, поглаживая мягкую овечью шерсть. — В прошлую среду был снегопад, помнишь? — Она покачала головой. — Не знаю, Барб. Я думаю, Тед хочет доказать, что пляж, где нельзя загорать круглый год, вообще не пляж.
— Да? Повтори еще разок. По-моему, я что-то потеряла по пути.
Джиллиан принялась снимать со свитера черные волоски шерсти Синдбада. Почему Синдбад стал линять в ноябре, понять было невозможно, но она и не вдавалась в это слишком глубоко, равно как и в то, почему он питает такую невообразимую страсть к картофельному пюре.
— Все очень просто, Барб. На солнечных пляжах Калифорнии не идет снег. Теоретически иногда там бывает прохладно или сыро, но в этом году стоит на редкость сухая погода. Говорю тебе, даже климат против меня. Вчера Тед сказал мне по телефону, что они со Стивом заняли у кого-то костюм и пошли днем заниматься серфингом. Серфингом! В ноябре! Я жду, вот-вот наступит день, когда он станет носиться по переулку за домом на роликовых коньках.
Барбара, лежавшая поперек кровати, обхватила подбородок ладонями.
— Не знаю, Джил. Тед, наверное, здорово выглядел в костюме для серфинга, но я вижу, к чему все это приведет. Он продолжает петь свою песню: «Давай подумаем, не переехать ли нам навсегда в Калифорнию», да?
Джиллиан со вздохом кивнула.
— И даже не старается это завуалировать. Но смотри, Барб, как получается: когда я лечу к нему в Сан-Франциско, мы загораем на пляже, купаемся, ездим по всем этим красивым местам… а когда Тед прилетает домой, мы только тем и занимаемся, что то затыкаем дыры в этом несчастном душе, то моем и вставляем вторые оконные рамы, то готовим задний двор к зиме. Какая тут романтика — удобрять землю под розы, а наслаждаться их запахом просто нет времени, будь оно все проклято!
Барб спрыгнула с кровати и встала перед Джиллиан.
— Докатилась, подруга, уже начала ругаться. Похоже, дело гораздо серьезней, чем я думала. Только не говори, что твой медовый месяц закончился, Джил. Через полгода я выхожу за Пита, и мне страшно подумать, что прозаическая реальность заявляет свои права так скоро после свадьбы.
— Нет, нет, Барб, — поспешила успокоить ее Джил.
После той знаменательной встречи в овощном отделе магазина у Барб и Пита начался стремительный роман, в результате чего в октябре Пит преподнес Барбаре на день рождения бриллиантовое кольцо.
— Ведь вы с Питом не собираетесь жить в разных концах света? Если он кинет на постель мокрое полотенце, ты сможешь тут же, не сходя с места, отчитать его, а не мириться с этим и даже улыбаться ему, как делаю я: Тед ведь прилетает на каких-то сорок восемь часов и мне не хочется тратить хоть один из них на ссору.
Джил встала и, аккуратно положив свитер в чемодан, закрыла крышку и застегнула молнию.
— И наш медовый месяц не закончился. Просто он… стал обтрепываться по краям.
Джиллиан стащила чемодан с кровати, окинула взглядом спальню и пошла впереди Барбары к лестнице, стараясь удержать глупые слезы. Она не хотела показывать своей закадычной подруге, насколько в действительности расстроена, как боится предстоящих трех дней на филадельфийском побережье.
Когда она спустилась в столовую, Синдбад приподнял огромную голову с ковра, печально взглянул на Джил и жалобно заскулил, словно знал, что она уходит из его жизни на целых три дня и две ночи.
— О, не начинай снова меня терзать, у меня и так проблем хватает! — воскликнула Джиллиан, проскальзывая мимо пса в кухню проверить, выключила ли она кофейник. — Знаешь, Барб, иногда я чувствую себя без вины виноватой, как это ни глупо.
— Ну, о Синдбаде ты можешь не волноваться, Джил, — сказала Барбара, падая на стул. — Мы с Питом будет выгуливать его каждое утро, а мама, наверное, избалует его до невозможности, закармливая всякими вкусностями. Он по-прежнему обожает картофельное пюре?
— С тех пор как Тед посадил нас обоих на калифорнийскую диету, последнее увлеченье Синдбада — клубничный йогурт, — пробормотала Джиллиан еле слышно, разыскивая в ящике кухонного шкафа пузырек с аспирином: у нее раскалывалась голова. — Но ты этого ему не давай. По-моему, йогурт ему не на пользу. Ой… посмотри на часы! Если я хочу поспеть в аэропорт к прилету Теда, я должна сию минуту выходить. Барб… пожелай мне удачи.
Джил проглотила две таблетки аспирина и сунула руку в рукав пальто, поданного ей подругой.
— Мои ключи! Куда, черт подери, я их положила?
Прижав ладони ко рту, Джиллиан безумными глазами обшаривала кухню, стараясь вспомнить, куда сунула ключи от машины, когда вернулась из школы.
Она стояла неподвижно, пытаясь сосредоточиться, пальто чуть не падало с плеча. После уроков она еще осталась в школе: надо было помочь Томми Истерману с делением; затем помчалась в магазин, чтобы сделать запас любимого Синдбадом корма перед тем, как забрать из чистки зимнее пальто Теда.
