— Успокойся, — сердито сказала она вполголоса. — Сейчас все выяснится. — Она взяла его под руку и потащила вперед.
Приглядевшись, Купер заметил, что его мать безуспешно пытается отойти в сторону от Кена, но тот ее не отпускает.
— Сара, ты должна пройти через это, — тихо говорил он ей на ухо.
Купер оттолкнул руку Ханны, которая пыталась удержать его, и вышел вперед.
— Моя мать очень самостоятельна, зачем ее принуждать?
Воцарилась тишина. Ханна решительно произнесла:
— Не будем обсуждать это на публике. — Она распахнула дверь в одну из комнат и пригласила Кена и Сару войти. Они оказались в будуаре, и таком маленьком, что едва могли разместиться в нем вчетвером.
— Ну и комната. Да тут мухе места мало! — проворчал Купер.
Кен тихо рассмеялся.
— Признаюсь, меня это радует, Купер. Из-за тесноты ты не сможешь ударить меня.
— Никто не собирается драться, — сказала Сара. — Купер, я давно хотела сказать тебе, но все никак не могла решить, как мне правильнее поступить. Только сегодня мне все стало ясно. Теперь я уверена… — Она взглянула на Кена, словно ища у него поддержки, потом перевела взгляд на Купера. — Милый, пожелай мне счастья. Я… — она вздохнула, собираясь с духом, — выхожу замуж за Кена.
Не веря своим ушам, Купер невольно повернулся к Ханне, чтобы подтвердить, что он не ослышался. Судя по выражению ее лица, он действительно чего-то не понимал. По всей видимости, она не удивилась, только чуть заметно сжала губы и кивнула.
Наконец до его сознания дошел голос Сары, которая продолжала:
— …что я и намеревалась сделать тридцать пять лет назад.
Все это совершенно не касалось Ханны. Как бы Сара ни распорядилась своей жизнью, как бы ни воспринял ее решение Купер, к Ханне это не имело никакого отношения. В любом случае вмешиваться в происходящее она не имела права.
Когда банкет подошел к концу и они вернулись домой, Ханна еще раз мысленно повторила, что дела Винстонов и их поступки не имеют к ней никакого отношения и она не имеет права судить о них.
Самое разумное — оставаться безучастной и безразличной, решила Ханна.
— На протяжении всего вечера ты хранила подозрительное молчание, — недовольно проговорил Купер.
Ханна пожала плечами, пытаясь изобразить безразличие:
— Ты тоже мало разговаривал, все время о чем-то думал, и я решила, что мне разумнее придержать свое мнение.
— Раньше я не замечал в тебе такой скромности, — заметил он сухо. — Ты думаешь, что это у них серьезно? — спросил он. — И, конечно, считаешь, что я был не прав?
Ханна отбросила в сторону всякую осторожность. Если бы Купер не хотел знать ее мнение, он не начал бы этот разговор. Но уж раз он сделал это…
— Твоя мать — зрелая женщина, а не зеленая девчонка-подросток, и вполне может самостоятельно принимать решения. Ведь не с падшим же ангелом из преисподней она связалась, не с авантюристом в татуировках и с кольцом в носу. Кен — успешный предприниматель, и его уважают в обществе. Какое ты имеешь право сердиться?
— Я был потрясен, а тебя это, похоже, не удивило.
— Почти не удивило.
— Почему? Может быть, я чего-то не заметил раньше?
Можно сказать, я это предвидела, мелькнула у нее в голове печальная мысль. Влюбленная женщина всегда может определить такое же состояние у другой женщины, даже при отсутствии явных признаков в жестах и словах. Но разве Купер поймет такое объяснение?
— Мужчины часто слепы в таких делах, особенно когда дело касается близких. В конце концов, она его ждала целых тридцать пять лет.
— Может быть, сейчас это звучит романтично, но ведь в свое время она вернула ему кольцо и назло вышла замуж за моего отца…
— И это объяснимо. — Ханна повесила накидку в шкаф. — Я догадываюсь, как все было. Кен только начинал свою карьеру и не был богат. Он пытался доказать ее состоятельным членам семьи, что достоин ее, поэтому не выбирал клиентов и брался за все.
— Не исключая Айсобел.
— Конечно. Ее связь с дедом была достаточно прочной, и в семье это учитывали. Если он точно не представлял, какое положение там занимает Айсобел, каким образом он мог бы догадаться, что из-за нее Сара откажется от него, даже не пожелав объясниться? — Ханна помолчала. — Уж не думаешь ли ты, что твой дед нарочно подослал Айсобел к Кену, чтобы расстроить их роман?
Купер нахмурился:
— Судя по тому, что мне рассказывали про Ирвинга… да, пожалуй, он был способен на такое. Я одного не понимаю: почему Кен не оставил Айсобел, когда все узнал?
— Когда Сара разорвала помолвку, ему уже было все равно. Скорее всего, он решил, что разумнее сохранить клиентку.
— А теперь они делают вид, что этой истории никогда не было. Не думаю, что у них что-нибудь получится.
Он, конечно, прав. Но Сара решила воспользоваться моментом, решила простить, признать свои ошибки и сделать все, чтобы исправить их, хотя бы спустя тридцать пять лет.
Почувствует ли сама Ханна сожаление спустя несколько лет при воспоминании о том, что она отказалась от близких отношений с Купером лишь из-за того, что не могла получить все, что желала? Не поспешила ли она?
Да, может быть, признала она. Если бы можно было повернуть время вспять и тогда принять другое решение!..
Ханна украдкой взглянула на Купера. Неужели он ее больше не захочет?
Она проглотила подступившие к горлу слезы и весело сказала:
— Представь, Купер, когда Кен и Сара поженятся, Китти будет тебе сводной сестрой. Счастливчик, будешь видеться с ней постоянно, она будет приходить к тебе…
— Замолчи! — Купер схватил ее за руку и развернул к себе.
Ханна заглянула ему в глаза и со страхом отметила, что он уже давно не шутит.
— Черт возьми! — сказал он охрипшим голосом. — Как только начинаю смотреть на тебя, сразу же возникает желание затащить тебя в постель.
Ханна облизала сухие губы и тихо сказала:
— Так почему же ты не сделаешь этого?
В воздухе повисла пронзительная тишина. Потом он взял рукой ее за подбородок, и внезапно к ее губам прижались его губы, жаркие, яростные и настойчивые. У Ханны подогнулись колени, но Купер крепко прижал к себе ее обмякшее тело.
— Еще один подобный поцелуй, — сказал он срывающимся голосом, — и тебе уже поздно будет менять решение.
Она с трудом проговорила:
— Ты действительно думаешь, что еще не поздно что-то решать?
Он заставил ее посмотреть ему в глаза:
— Ханна, я не шучу. Если ты думаешь, что утром пожалеешь об этом, лучше скажи мне сейчас.
— Думаю, что это зависит только от тебя, — пробормотала она. — Скажи, я пожалею?
Его глаза смеялись.
— Ни в коем случае, любимая, — прошептал он. — Я очень постараюсь ради тебя. — От его прикосновений ее бросило в жар.
Она подавила в себе желание признаться ему в любви. Глубоко в сердце она скрыла тайну своей
