– О, пожалуйста, – простонала она. – Не надо читать мне философских лекций о том, что никому не дано знать своего смертного часа. Это банально, бесполезно и глупо.
Кейн стрельнул в нее взглядом.
– А вы мне больше понравились, когда испугались, что я могу умереть.
Алекс предпочла игнорировать его реплику. А Кейн тем временем продолжал:
– Хорошо, я не стану читать вам лекцию. Попробую объяснить по-другому. Дело в том, что я хочу в жизни получить то, что мне нужно. Мне, например, нужно свободное время для семьи и друзей. Кстати, Алекс, а сколько у вас друзей? Я не имею в виду знакомых, а настоящих верных друзей?
– Думаю, что с полдюжины могу насчитать, – сухо ответила Алекс.
– А когда вы в последний раз вместе с ними проводили время? Ну, хотя бы с одним из них?
Алекс едва сдержалась, чтобы не рявкнуть: «На прошлой неделе, когда ходила взглянуть на подарки будущему ребенку Джоанны Адлер». Тогда каждый выкроил время для встречи…
А я пробыла там не больше пятнадцати минут, вдруг спохватилась Алекс. Как раз чтобы со всеми поздороваться и тут же попрощаться.
Кейн продолжал тихим голосом:
– Тетя Тесс была моим лучшим другом. И всего за неделю до кончины она сказала мне, что любит меня. Я думаю, что она и прежде думала и говорила так, но меня не было рядом, чтобы порадоваться ее словам…
– Вы не можете себя в этом винить, Кейн.
– Добровольцы, работающие в богадельне, те самые, кого она учила, как и что надо делать, все эти годы заботились о ней вместо меня. Вот она действительно была окружена друзьями.
Слушая Кейна, Алекс про себя подумала, что тетю Тесс легче представить отдающей строгим голосом приказы, чем произносящей ласковые, сентиментальные слова. Но ведь то было на смертном одре…
– Да, это прекрасно, – согласилась Алекс.
– Вы в самом деле так считаете? А знаете, о чем я подумал? Если бы мне сейчас довелось оказаться в подобной ситуации, то вряд ли нашелся бы кто-то, кто позаботился бы обо мне.
– Кейн, ну что с вами такое, черт возьми! Вам не кажется, что вы становитесь невыносимым в своем самоедстве?
– Есть немного, тут вы правы. Мои родители уже умерли, а сестры погрязли в своих проблемах. У меня есть сотни знакомых, но очень мало настоящих друзей. Нет, пожалуй, никого, кому я мог бы позвонить в трудную минуту и излить душу… – Кейн помолчал, потом тихо добавил: – И кто все равно бы выслушал меня, даже зная, какой я ужасный зануда…
– Кейн, но это же…
– Я вовсе не оплакиваю и не жалею себя, – резко отреагировал Кейн. – Я просто констатирую факты. У человека не будет друзей, пока он сам не станет чьим-либо другом. А быть другом очень трудно, если вы почти не бываете дома и даже ваша собственная секретарша не знает, как и где вас разыскать.
Алекс слегка рассердилась на это замечание Кейна.
– Если это намек на то, что Шарон не смогла найти меня и сообщить о рождении у Джоанны Адлер ребенка, то…
– Да нет же! Если честно, то я совсем об этом позабыл. Я имел в виду исключительно себя. Вот что, Алекс, я не хочу провести остаток своих дней так, как это было в «Пенс Уитфилд». Я хочу, чтобы рядом со мной находились люди, которые меня знают и принимают таким, какой я есть, со всеми моими выкрутасами и недостатками. А не только те, которые вынуждены терпеть меня из-за того, что я могу оказаться полезным в делах… Алекс покачала головой.
– И вы решили, что, забросив все, сможете решить проблему?
А Кейн, казалось, вовсе не слышал, что она говорит.
– Когда настанет время и у меня появится жена, то она будет моим лучшим другом, а не просто домохозяйкой и служанкой, которые сейчас приходят ко мне раз в неделю приготовить еду и прибраться в доме. И я хочу уделять время своим детям. Я хочу брать их с собой на рыбалку. Я сам хочу научить их плавать, сыграть первую песенку на пианино или посмотреть, как они играют в школьном театре…
Алекс громко вздохнула.
– Вы все время говорите о времени. Но подумайте сами – эта ваша новая работа совсем не подарок. Вам придется работать значительно больше и дольше, чтобы заработать те деньги, которые вы сейчас получаете в «Пенс Уитфилд».
– Вы правы, я абсолютно убежден, что уровня «Пенс Уитфилд» мне не достигнуть, – весело согласился Кейн. – Просто в году не хватит рабочих часов, чтобы я мог компенсировать разницу в оплате там и здесь. Ставки «Пенс Уитфилд» и Фионы несоизмеримы.
– Ну ладно. Допустим, вас не смущает снижение вашего жизненного уровня. Но представьте, сколько вам придется принять двадцатидолларовых клиентов, чтобы купить в соседней лавке продуктов. Вам придется трудиться значительно больше, чтобы получить те же деньги, Кейн. К тому же вам не удастся работать в этом маленьком городишке лишь по своей узкой специальности. Не найдется столько хороших клиентов. И вам волей-неволей придется заниматься всем подряд. В таком случае все те ничтожные или, ладно, мелкие, но важные проблемы бедняков, которые вам кажутся такими занятными сейчас, будут смотреться совсем по-другому, если вы будете иметь с ними дело каждый день.
Кейн остановился и взглянул на Алекс. Брови напряженно сошлись к переносице, сквозь ткань карманов ветровки проступали кулаки. Алекс поняла, что Кейну явно не понравилось то, что она сейчас высказала ему прямо в глаза. Но это не имеет значения, она все равно должна ему это сказать. Так почему же не сейчас? Однако продолжила она уже более спокойным тоном, почти печально:
– Прошу вас, Кейн, подумайте над моими словами. Чем больше времени вы проведете с клиентами Фионы, тем меньше его останется на семью или друзей. Чем больше дел вы будете вести по льготному тарифу, тем меньше будете зарабатывать, чтобы обеспечить приемлемый уровень жизни для своей будущей жены и детей. Это тупик. Да и ваши коллеги станут сторониться вас. К слову хочу напомнить, что в Миннеаполисе уже сплетничают о том, что вас уволили. Если вы не вернетесь на фирму, то это может стать реальностью.
Наступила длительная пауза, которую прервал Кейн.
– А не все ли равно? – Голос его звучал глухо, он весь поник, словно его покинула жизненная энергия. Глядя на него, Алекс внезапно испытала щемящее чувство жалости и симпатии к нему. Она с трудом сдержалась, чтобы не дать этим чувствам прорваться наружу. Ему совершенно не к чему было это видеть. Напротив, услышать жесткую правду без прикрас как раз и было то, что ему сейчас нужно. Если ей удалось убедить его в том, что нарисованная им пасторальная картина нежизнеспособна, то надо воспользоваться этим и не уступать. Но прежде чем она успела найти подходящий ответ на столь странное замечание Кейна, тот повторил: – Да пусть думают что хотят. Все они.
С этими словами он резко повернулся на каблуках и зашагал прочь.
Этот спор совсем доконал Алекс, она чувствовала себя душевно опустошенной. Ей стоило больших усилий взять себя в руки и сообразить, где же она находится, поскольку во время прогулки с Кейном она совсем не следила за дорогой. Не знала, как далеко и в какую сторону они ушли. К тому времени, как она нашла свою машину, Алекс уже стало казаться, что она превратилась в одну из достопримечательностей Дулута и навеки обречена бродить в одиночестве по пустынным холмам.
Кейна нигде не было видно, в окнах заведения Фионы не горело ни единого огонька. Алекс поежилась от пробиравшего ее холода и устремилась на машине в Дом для гостей.
Там ее ждала записка от Невила Моргана. Алекс посмотрела на время приема сообщения, указанное внизу, сложила записку и сунула в карман льняной юбки. Прошли часы с тех пор, как звонил мистер Морган, а сейчас был поздний вечер. Она перезвонит ему утром.
Алекс рухнула на кушетку, мечтая о горячей ванне, но была не в силах добраться до нее и наполнить горячей водой. Она так устала, что почти забыла о голоде. Взяла лишь яблоко из вазы с фруктами и рассеянно принялась его грызть.
Новая попытка и новая неудача, горько думала Алекс, оценивая свой последний разговор с Кейном. А ведь на какой-то миг ей показалось, что она сумела пробиться к нему, почти убедила…
А может, так и было на самом деле, подумала девушка. Может, потому он и ушел так стремительно, что
