Только годы муштры — а Дженис чуть ли не с младенчества вбивала в нее правила хорошего тона — позволили Эбби усидеть на месте. Так хотелось вскочить, перевернуть стол и начать кидаться хрусталем и столовыми приборами.
Женщина, всегда придававшая огромное значение соблюдению неписаного кодекса чести настоящей леди, вдруг ни с того ни с сего вознамерилась выйти замуж за известного всей округе столярных, слесарных и тому подобных дел мастера! Мало того. Чтобы объявить ей об этом, она выбрала престижный Кантри-клуб, своего рода незыблемый бастион высшего общества их городка, куда Фрэнку Грэйнджеру путь заказан и где, скорей всего, ноги его никогда не будет!
— Мама, ради Бога, скажи, что толкнуло тебя на такой необъяснимый шаг?
— Пожалуйста, попытайся меня понять, дорогая. — Дженис глубоко вздохнула. — Я все еще тоскую по твоему отцу. И всегда буду тосковать. Но его давно уже нет с нами, и я чувствую себя одинокой...
— То, что ты чувствуешь себя одинокой, вполне можно понять, — перебила ее Эбби. — Я не могу, понять другого. Почему ты думаешь, будто Фрэнк Грэйнджер и есть то самое спасительное лекарство от одиночества? Он за всю свою жизнь не произнес больше дюжины слов кряду.
Хотя, если быть до конца честной, вспомнила вдруг она, то придется признать, что сегодня утром Фрэнк поразил ее необычной для него разговорчивостью. Она еще недоумевала и пыталась понять, что бы это значило! Теперь все ясно, как дважды два четыре! Да он просто из кожи лез, чтобы произвести на нее приятное впечатление. Надеялся, что она одобрит материнский выбор.
— Надеюсь, ты еще не объявила во всеуслышание о своем решении? — Эбби вздохнула.
— Нет, конечно.
В ответе матери послышалось нечто, похожее на обиду. Уже обнадеживает! Раз Дженис ни с кем не поделилась своей «радостью», значит, в глубине души сама понимает, какая это безумная затея. Если дело обстоит именно так, то еще не поздно все исправить, достаточно только тихонечко подтолкнуть мать в нужном направлении, и здравый смысл к ней непременно вернется. Тут главное — найти правильный подход. И получить поддержку от друзей Дженис...
— Значит, Уэйн в курсе твоих матримониальных планов, — задумчиво протянула она. — Кстати, я никогда не поверю, чтобы он от чистого сердца одобрил твой выбор.
— Уэйн хочет, чтобы я была счастлива.
— А я, выходит, не хочу? — мягко спросила Эбби, в упор, посмотрев на мать.
— Ну что ты, дорогая. — Дженис потупилась и принялась разглядывать лежащий перед ней сэндвич. — Разумеется, известие слишком неожиданное, и тебе трудно понять, почему я решила так поступить.
«Неожиданное»... Можно было бы употребить словцо и покрепче, — раздраженно подумала Эбби.
— Если бы я хоть немного верила, мама, что подобный брак сделает тебя счастливой... Ничего себе, Фрэнк Грэйнджер! — Она тяжело вздохнула. — Кто еще знает об этом? Нет, я вовсе не собираюсь проводить опрос общественного мнения или что-нибудь в этом духе. Но мне необходимо четко представлять общую картину, прежде чем делать какие-нибудь выводы.
— Норма в курсе.
— Ясное дело! — Теперь понятно, что означала таинственная фраза, которую Эбби подслушала утром: «Не откладывайте это, на потом». Норма говорила о предстоящей свадьбе, а не о сломанном дубе в глубине сада!
— Естественно, я не могла от нее ничего скрыть.
— Это почему же? — вдруг заподозрив неладное, резко спросила девушка. — Фрэнк что, спал в нашем доме?
— Эбби, не будь смешной!
— Ты покраснела, мама.
— Норма знает. И Уэйн. И Флинн, само собой. — Дженис решительно вернулась к предыдущему вопросу дочери.
— О, да, я забыла о Флинне, — пробормотала Эбби. — Могу представить, что он думает об этом.
— Больше никто пока не знает. Нам не хотелось делать официального объявления о помолвке до тех пор, пока мы не поговорили с тобой, Эбби. И не делай, пожалуйста, поспешных выводов, вроде того, будто я специально утаила новость от друзей и знакомых, потому что боялась твоей реакции.
— Интересно, а что нас ждет теперь, когда ты наконец, открылась мне? Завтра в утренней газете появится соответствующая заметка с твоей фотографией и все такое прочее?
Дженис даже не улыбнулась. И очень ласково ответила:
— Ты еще не знаешь главного: я уже помолвлена с Фрэнком Грэйнджером.
Дочь прижала пальцы к вискам. В голове будто появилась ручная граната, готовая вот-вот разорваться.
— Мама, — как можно спокойнее проговорила Эбби, — давай отложим разговор. Пойми, мне трудно переварить столько новостей сразу.
— Понимаю. — Дженис кивнула. — По крайней мере, с Уэйном поговоришь?
— Там видно будет. — Эбби отодвинула стул и, пошатываясь, вышла из ресторана.
По-прежнему ярко светило солнце на безоблачном небе. Но утреннее радостное предвкушение лета безвозвратно исчезло. И, несмотря на свежий воздух, дышалось с трудом.
Девушка битый час бесцельно колесила по городу. Если вернуться домой, Норма моментально догадается, что случилось. А Эбби не хотелось выслушивать ее мнение на этот счет.
— Будь отец жив, он мог бы стать членом Верховного суда, — бормотала Эбби себе под нос — И обсуждал бы с женой за ужином, тончайшие юридические нюансы. А теперь вместо него появится мужчина, который...
Нет, это уж слишком! Она повернула к дому, надеясь проскользнуть мимо Нормы и спрятаться у себя в комнате. Но когда проезжала мимо дома Флоры Пемброук, заметила, что кто-то работает возле клумб у боковой стены старого каменного здания. Определенно это не миссис Пемброук, если, конечно, Флора не выросла на добрых двенадцать дюймов и не раздалась в плечах.
Скорее всего, это Флинн Грэйнджер. Любопытно было бы послушать, что он думает о том фортеле, который выкинули их родители. Дженис ничего не сказала о его реакции. Не значило ли это, что он, против? Вряд ли, конечно, но вдруг...
Когда Эбби свернула за угол дома, Флинн повернул голову и на мгновение замер. Затем, не произнеся ни слова, он вернулся к своей работе и продолжил ставить подпорки для кустов роз, будто намеренно решив не обращать внимания на свою старую школьную знакомую.
Эбби прислонилась к теплой каменной стене и принялась бесцеремонно разглядывать парня. Хотя прошло немало лет с тех пор, как она видела Флинна в последний раз, обознаться было невозможно. Не так уж много, сыщется на свете мужчин, у которых волосы столь черны, что солнечный свет вспыхивает синими искорками в развеваемых ветром прядях. Да и необычный разрез глаз, темно-голубых, как море в ясный день, остался прежним; таких красивых глаз ни у кого нет! Но остальное, конечно, стало другим. Высокий, тощий, часто неуклюжий мальчишка превратился в стройного, крепкого мужчину, с красивой мускулатурой и точными, уверенными движениями.
Девушка перевела взгляд на лицо Флинна. Тот перестал работать и теперь стоял, повернувшись к ней боком и чуть вскинув брови. Внимательный взгляд сощуренных глаз, гораздо темнее, чем у отца, быстро окинул ее с головы до ног.
— Миссис Пемброук не возражает, что ты ходишь здесь полуголый? — быстро спросила она.
— Нет. Скорее наоборот, ей это нравится. Гостей стало больше, раньше кое-кто из ее знакомых не находил свободного времени, а теперь наносит визит за визитом. — Голос у него тоже изменился. Стал глубоким, низким, мягким. — Кстати, вот ты, например, когда в последний раз навещала Флору?
У Эбби даже рот открылся от удивления.
— Флинн Грэйнджер, — с трудом выдавила она, — если ты воображаешь, будто я околачиваюсь здесь только потому, что не смогла пройти спокойно мимо, не залюбовавшись твоим бесподобным обнаженным телом, то ты глубоко ошибаешься...
— Я ничего не воображаю.
— Так-то лучше.
