искренность.
— Я не жалею, что уехал, — добавил он. — Ведь если бы я остался, то не находил бы себе места от возмущения своим поступком.
Она кивнула.
— И мной.
Неприятно было признавать правду, но в признании ее лежал мир.
— На время я убедил себя, что ничто не имеет значения и жить надо только сегодняшним днем. Зачем беспокоиться? Зачем во что-то вмешиваться? Назавтра все сотрется из памяти и исчезнет. В конце концов я преодолел это, и по меньшей мере за последние несколько лет я внес свой вклад на пользу общества, вместо того чтобы жить по принципу: ничего не просить и ничего не давать. Но до того дня в церкви святого Мэтью, когда я снова увидел тебя, я не знал, что у меня здесь осталось одно незаконченное дело. Кэтлин, если только ты примешь меня и дашь возможность доказать, что для меня значишь… — Зарывшись губами в ее волосы, он прошептал: — Я больше никогда не причиню тебе боли.
— Нет, Пенн, причинишь, — невнятно проговорила она. — И я, несомненно, буду тоже доставлять тебе боль, потому что любовь причиняет иногда страдания. Но никогда больше мы не будем скрывать боль и притворяться, что это не имеет значения. В этом разница.
Он принял это за ответ и долго и нежно целовал ее, будто не собирался отпускать ее вовсе.
— Ты такой неугомонный, — пробормотала она. — Я боялась. Подумала, что ты собрался уезжать.
Он покачал головой.
— Нет. Я просто хотел знать. Хотел решить для себя этот вопрос.
— Но ты ничего не сказал, когда я разорвала помолвку, — возразила она. — И я решила: для тебя не имеет никакого значения, что я делаю. И я чуть не умерла, когда ты поздравил Маркуса, что он избежал свадьбы со мной…
— Ну конечно, — проговорил Пенн.
Он немного отодвинул ее от себя. Прежние искорки зажглись в его глазах, и голос изменился.
— Жениться на тебе
— Прекрати, Пенн, — сказала она и вся замерла. Он не говорил об одном и одного не предлагал ей — выйти за него замуж.
— Что касается Маркуса, — добавил он ровным голосом. — Понимаешь, Котенок, я вообще не верил в вашу помолвку. Если бы ты имела серьезные намерения по отношению к Маркусу, ты давно вышла бы за него замуж. Или, по крайней мере, спала с ним. Но ты была готова ждать восемь месяцев…
Он увидел неуверенность в ее глазах и снова прижал ее к себе.
— Котенок, дорогой, прости меня. Я был убежден, что ты никогда не выйдешь замуж за Маркуса. Правда, от этого мне не стало легче, потому, что я не был уверен, что когда-нибудь ты выйдешь замуж за меня. Выйдешь за меня?
Она поперхнулась от вдруг поднявшегося комка горле, и он почти минуту хлопал ее по спине, чтобы у нее прекратился кашель и она смогла нормально дышать.
— Это не лестно, — пожаловался он.
— Да, — прошептала она. — Да, выйду за тебя замуж.
В его глазах мелькнул свет, подобный внезапному небесному сиянию. Но Пенн не был бы Пенном, если бы не сказал что-нибудь сентиментальное.
— Очень жаль, что мы не разобрались со всем на прошлой неделе, — размышлял он. — Могли бы вполне воспользоваться всеми приготовлениями, сделанными к свадьбе Лауры, — венчание в церкви, гости, свадебный торт и все остальное.
— Мы не успели бы получить лицензию.
— На что поспорим?
Что-то словно щелкнуло у нее в голове.
— На следующий день ты выходил из здания муниципалитета.
Он ухмыльнулся.
— И я обращался туда вовсе не за разрешением на строительство. Но в любом случае это не имеет значения. У нас достаточно времени на получение лицензии.
Эти слова заставили ее нахмуриться, что-то в них было не так.
— У нас достаточно времени?
— Конечно. Ты же хочешь, чтобы это было настоящее шоу. Однако предупреждаю тебя, что я не Маркус и не намерен ждать целую вечность. Если ты хочешь сногсшибательную свадьбу — прекрасно, она будет. Но тем временем я буду делать все, чтобы убедить тебя жить вместе со мной.
— Где? — спросила она, вспомнив о дыре в стене его коттеджа.
— Я построю для нас дом. А теперь не сбивай меня с толку, когда я стану действовать своими методами. Я не играю по правилам, ты же знаешь. Показать?
Он не стал дожидаться ответа. И когда он отпустил Кэтлин и она вышла на свежий воздух, у нее кружилась голова.
— Мы не будем ждать и устраивать грандиозную свадьбу, — согласилась она.
Похоже, это заинтересовало Пенна.
— В том-то и дело. Мы не будем ждать свадьбы, какой бы она ни была. Но твои клиенты не поймут, если у тебя не будет сногсшибательной свадьбы.
— Те, кто знает тебя, конечно, поймут.
Она вспомнила, что он говорил о свадебных планах Сабрины, и прижалась к нему.
— Пенн, ты был прав. Главное — это сама свадьба, а не церемония. Я не собираюсь увязнуть в разных предсвадебных мелочах, из-за которых не получу удовольствия от собственной свадьбы.
— Мы поговорим об этом позднее, — пообещал он, и она кивнула в знак согласия.
Однако она и не подумает менять свое решение. У нее будет другой подход сделать красивую свадьбу — без заблаговременных планов, без неизбежных нервотрепок в последние минуты. И такая свадьба не будет стоить бешеных денег. Об этом она должна позаботиться. И многим ее клиентам эта идея тоже понравится.
У нее еще будет время подумать. А теперь ей предстоит самое важное: каждой клеточкой своего тела, каждым своим вздохом доказать ему, как сильно она его любит.
Это ей явно удалось, потому что несколько минут спустя Пенн, задыхаясь, сказал:
— Ты была права, Котенок. Пусть себе это проклятое дерево так и лежит там. Интересно, почему это я считал, что через одну-две недели надо во что бы то ни стало уехать отсюда?
ЭПИЛОГ
— Ну, еще один раз, — сказала Джил, — и потом мы отпустим Одри и будем заканчивать снимать подружек невесты. Одри, у Кэтлин с той стороны не совсем удачно падает вуаль. Поправьте, пожалуйста.
Одри засуетилась, поправляя сбившуюся вуаль. Руки ее слегка дрожали. Ничего необычного, мать невесты всегда нервничает. Или в этом было что-то еще? Нижняя губа Одри тоже слегка дрожала…
Сверкнула вспышка.
— Превосходно, — удовлетворенно сказала Джил. — Теперь, если мы соберем всех подружек невесты вместе…
Но Кэтлин не слушала ее.
— Что случилось, мама?
Одри попыталась улыбнуться, но в глазах ее блестели слезы.
