этот раз у нее, а не у Грега, будет преимущество неожиданного нападения. И как когда-то Грег, она использует его!
Рассвет над Эдемом распускался великолепием золотого костра, повергая недолгую ночь в бегство и излучая над окрестностями тепло и свет. У догорающего в зарослях костра кто-то шевелился. Человек как будто приходил в себя от похожего на транс сна. Крис, рабочий поместья, отрешился от мечтаний. Он ощущал себя заново родившимся после слияния с мистической, духовной материей, которая вбирала в себя понимание мироздания с начала всех начал, где прошлое и настоящее сливаются так тесно, что становятся едины в сознании. Крис знал, что не может потерять свой дар растворения в мечтах и жить, как все люди, потому что его медитации были его пониманием природы, войны и коварства врага. Только таким путем абориген может распознать, что праведно и что нет, и каковы его обязанности по отношению к тем, за кого он несет ответственность. В слиянии с неведомым ему слышался шепот предков, которые направляли его, а некоторых — очень немногих — они одаряли способностью предвидеть грядущее, и для этих немногих будущее вырисовывалось столь же ясно, как для других — прошлое.
Крис был одним из таких избранников еще с детских лет. Поэтому, когда он вдруг пропадал, как бывало неоднократно, чтобы зажечь свой костер в ночи или провести весь день в зарослях кустарника, его брат Сэм прикрывал его отсутствие. Сегодня, однако, в этом не было необходимости, так как Крис вернулся вовремя к началу рабочего дня, обновленный, весь излучая глубокий духовный свет, но при этом бросая намеки и тихие непонятные слова, которые всех ставили в тупик.
Поэтому никто из аборигенов не удивился, когда Кэти Басклейн, служившая экономкой в Эдеме вот уже сорок лет, сообщила им новость, которую только что получила из Сиднея по радиосвязи.
— Приезжает Грег Марсден с женщиной. — И хоть она и пыталась скрыть свое неодобрение, оно все равно прозвучало в ее голосе. Поэтому она была разочарована, что братья не были ни удивлены, ни шокированы этой новостью. Можно было подумать, что они уже знали. Кэти жила в Эдеме достаточно давно, чтобы знать: возможно, они и правда знали. Не обязательно подробности, но уж точно общий ход событий, которые должны произойти в доме. Голос Всевышнего звучал для них во всем, он говорил с ними через все окружающие их вещи. Они слушали и принимали неизбежность грядущего.
— Мы готовы к его приезду, нечего надеяться, что он может застать нас врасплох. — Маленькие черные глаза Кэти сощурились от ненависти. Она так и не смогла простить Грегу несчастный случай со Стефани; ведь она растила осиротевшую девочку как собственную дочь, единственную, которая была у Кэти, и другой никогда уже не будет. Довольно долго Кэти тщилась безумной надеждой, что каким-то чудом живая Стефани появится на пороге Эдема снова. Но когда все же надежда стала умирать, кусочек ее сердца умер вместе с ней. А теперь приезжает он, чтобы вести себя как хозяин в доме Стефани, в доме старого Макса. Кэти едва могла переносить это, не хватаясь за свой пистолет. Она убила немало кроликов, выйдя гулять в тот день, представляя, что каждый из них — Грег, и получая от этого удовольствие. Хотя если бы она могла выбрать способ, как избавиться от этого джентльмена, она предпочла бы скормить его по кусочкам крокодилам.
Но тем не менее он должен был приехать, и для него нужно было приготовить все необходимое.
— Сэм, ты бы постриг газоны; не то чтобы они не стрижены, но так они будут выглядеть еще лучше. Крис, хорошенько проверь лошадей, думаю, он захочет поехать кататься. Я посмотрю в доме — дел не много, мы управимся.
— В конце концов, надолго он не останется. Пару дней помучаемся, а потом мы все снова заживем нормальной жизнью.
В свете последующих событий Сэм часто задавал себе вопрос, а не приходят ли к Кэти такие же озарения, может, она тоже слышит голос свыше, если употребила икос верное определение того, что должно было случиться.
Но ни духи, ни озарения, ни сон не могли успокоить душу человека, который стоял в сиднейском аэропорте Мэскот и покупал билет в один конец до Квинсленда. Вид у Дэна был такой же, как и его внутреннее состояние, — уставший, измученный до глубины души.
Он сделал свой самый главный выстрел в жизни, но промахнулся. Он всем сердцем хотел добиться, завоевать Тару Уэллс, а не завоевал даже подступов к этой крепости. В нем кипел гнев, когда он думал о том, что она была с ним в постели, в его объятиях, обнаженная и открывшаяся ему, как цветок, — одни воспоминания о ее прекрасной груди не давали ему уснуть, — и все же она ускользнула из его рук. Что он сделал не так? Почему он проиграл? Ну почему, почему?
Но, хотя Дэн и копался безжалостно в своем прошлом, обвиняя себя во всех грехах, в глубине души он понимал, что в происшедшем не было его вины. Тара бежала от его объятий не из-за страха или его ошибок, а из-за той тени, того таинственного и непонятного, что стояло между ними с самого начала.
Не много ему удалось продвинуться в его понимании Тары, но по крайней мере, он узнал о существовании другого мужчины. Хотя эта крупица информации нисколько не помогла ему, а лишь усилила его муки. Он не мог пережить ее отказа разделить с ним ее тайну, впустить его в свой мир.
Ну что ж, он сдается. Ему был ненавистен такой поворот событий, ненавистна сама Тара из-за этого. Но у него не было выбора.
Сцена у дверей дома Тары прошлой ночью наконец убедила его, что у них нет общего будущего. «Поэтому уходя — уходи, — сказал он себе. — Я достаточно страдал, и она мне причинила достаточно боли. Мне нужно научиться думать о ней, как, скажем, о роскошном автомобиле, в котором нет основной детали, — красивый, но ни на что не годный». С этой мыслью он заплатил за билет, вскинул сумку на плечо и сдал большой чемодан в багаж. К обеду он будет на Орфеевом острове и приступит к выполнению задачи длиной в жизнь: научиться думать спокойно о том, что причиняло невыносимую боль, — о Таре.
Как в любом другом аэропорту, в Мэскоте радостные или трагические расставания, поспешные телефонные звонки в последнюю минуту были вещью обычной. Поэтому звонок пассажирки, вылетающей в Дарвин, не был ни удивительным, ни даже особенно интересным.
— Алло, Джилли?
— Да, а кто это?
— Это я, Тара.
— Что ты хочешь?
— Я хотела сказать тебе кое-что… Я хотела сказать… Я хотела сказать тебе правду.
— Какую еще правду? — Джилли задохнулась от неприятного предчувствия.
— Я в аэропорту. С Грегом.
— Нет!
— Я улетаю с ним в Эдем.
— Не может быть…
— Мы в аэропорту. Мы улетаем через 5 минут.
— Сколько сейчас времени? Когда…
— Я думала, что ты должна знать. — В голосе Тары звучала искренняя озабоченность.
— Но ведь ты, кажется, сказала, что у тебя с Грегом ничего нет! — Рыдания Джилли заглушили ее последние слова.
— Я лгала тебе. Я боялась, что это может отразиться на наших отношениях с тобой. Но теперь мы с Грегом открыто встречаемся. До свидания, Джилли.
— Не езди… — Но в трубке щелкнуло. Тара уехала.
Глава восемнадцатая
Легкий самолет быстро снижался с безоблачной высоты к крошечной точке внизу — Эдему.
— Ну, вот и он.
Он повернулся к ней и взял ее за руку.
— Надеюсь, что он так хорош, как ты ожидала. Он улыбнулся ей.
— Но увеселения мы должны будем изобретать сами для себя.
Тара машинально улыбнулась в ответ.
— Ну, я уверена, что мы найдем чем развлечься. «Как странно, — думала она, — учиться флиртовать, соблазнять… своего собственного мужа».
Она посмотрела на руку Грега, лежащую на ее колене. Сильная и мускулистая, с развитыми мышцами от многолетней игры в теннис, она была красива, как и все в нем. Она слегка прикоснулась пальцами к
