волнение. Том позвонил.
— Миссис Маршалл ожидает вас в кабинете, мистер Макмастер, — сказал Мейти, открывая дверь. Из холла было видно, как Стефани быстро меряет шагами свою небольшую комнату.
— Ты ведь знаешь, что вовсе не обязан был приходить, — нервно сказала она вместо приветствия. — Я тебе больше не начальство.
«Она волнуется ничуть не меньше меня», — с внезапным сочувствием подумал Том, а вслух сказал:
— Мне просто любопытно. Хотелось узнать, что вы еще можете мне сказать, помимо того, что уже сказано.
Явно стараясь овладеть собой, Стефани сказала:
— Думаю, нам предстоит еще долгий путь друг к другу. Но позвала я тебя сегодня не за этим. Ты знаешь правду, но только половину ее. Думаю, будет только справедливо дать возможность узнать другую половину. Хочешь?
— Другую половину? — Он весь напрягся. — Что вы имеете в виду?
— Твой отец, Том. Хочешь знать, кто он? Хочешь познакомиться с ним? Он бы хотел… если ты не против.
Хочет ли он? Том и сам этого не знал. Он с трудом спросил:
— Где он?
— Здесь. В Эдеме.
— Мне нужно время. Подумать.
— Я оставлю тебя здесь. Ты найдешь меня в гостиной. Не торопись.
Но Тому не понадобилось и десяти минут, чтобы решиться. Раздираемая противоречивыми чувствами, Стефани вела его через лужайку к террасе. Вытянув руку, Стефани показала на Амаля, который стоял невдалеке, на аллее, усаженной высокими деревьями, — она не была уверена, что хоть слово сможет вымолвить, не говоря уж о церемонии представления. Пусть сами знакомятся. Том потоптался на месте, а затем двинулся в сторону ожидавшего его человека. Стефани поспешно вернулась в кабинет и растянулась на кожаном диване, стараясь прогнать любые мысли.
Некоторое время спустя снаружи раздался негромкий шорох, и в комнату вошел Том.
— Я пришел сказать спасибо, — просто сказал он.
— О… все было в порядке?
— Больше чем в порядке.
— Так он… понравился тебе?
— Мы поговорили… Да, он мне понравился. Он производит впечатление. Это прямой человек. Никаких извинений, никаких претензий, никаких предложений.
Она задумчиво улыбнулась: «Это так похоже на Амаля».
— Можно задать вам вопрос?
— Пожалуйста.
— Вы были… влюблены в него?
— Да. А может, мне просто так казалось. Но потерять его было так больно.
— Что, если…
Она прервала его:
— Том, о прошлом очень опасно говорить в сослагательном наклонении. Нет смысла пытаться объяснить ошибки.
— Извините, — сказал он.
— За что?
— За то, что я так вел себя по отношению к вам.
— Ты вел себя прекрасно, Том. И тебе не за что извиняться. От этого мне становится только хуже.
Он обеспокоенно посмотрел на часы.
— Мне пора. Надо везти маму в больницу к отцу.
Стефани заметила, что он произнес привычные слова без малейших колебаний, и испытала огромное облегчение, поняв, что, представив его Амалю, она не нанесла никакого ущерба сложившимся семейным отношениям Макмастеров. Она поднялась, чтобы проводить его, и они вместе пошли к выходу. Стефани открыла дверь.
— Знаешь, — порывисто сказала она, — этого я еще никому не говорила. Когда ты родился, мне дали подержать тебя — буквально на момент. Ты был такой красивый.
— Красивый? — он весело рассмеялся. — Я думал, все дети выглядят как маленькие старички.
— Нет, у тебя вовсе не было морщин. У тебя было такое серьезное личико, и эти огромные карие глаза…
— Карие? — прервал он ее.
— Да, темно-карие, и такие большие…
— Но у меня голубые глаза!
— О, я уверена, что… — Стефани смущенно остановилась. — Я помню, что подумала: эти глаза точь-в- точь, как у Амаля. Может, после они изменили цвет — стали голубыми. Я слышала, что такое бывает.
Том лихорадочно соображал. «Но не так же…» — увидев испуганный взгляд Стефани, он резко оборвал себя. Нет смысла снова копаться во всех этих вещах, как будто что-нибудь можно изменить. После всех недавних разочарований пора вернуться на твердую почву реальности.
«Ты хватаешься за соломинку, — сказал он себе. — Выкинь это из головы».
Но, сев в машину и возвращаясь в Сидней, он обнаружил, что просто не способен на это. А что, если Стефани права и у ее ребенка были карие глаза? Такие вещи женщины не забывают. Тогда, стало быть, он не может быть ее сыном. А это значит… Испытав вдруг прилив страстной надежды, он резко развернулся и поехал через город к «Таре».
Он не виделся с Сарой с тех пор, как они с Деннисом повздорили около бассейна — когда он попросил Сару поговорить с ним. Ему все еще неприятно было вспоминать эту дурацкую перепалку. Но раз решившись, он уже не будет более колебаться. Приехав на место, Том помчался наверх, прыгая через ступеньки, и без стука ворвался в кабинет Сары. Она работала над какими то эскизами к новому сезону и, судя по ее нахмуренному виду, вовсе не жаждала, чтобы ее отрывали, а уж он тем более. Она открыла было рот.
— Сара, а что, если мы не брат и сестра?
— Что?
— Мне кажется, я кое-что могу выяснить — есть надежда, что…
— Том! — Ее рассерженный голос заставил его остановиться. — Оставь это! Ты просто мучаешь себя и меня.
— Но что, если…
— Мы же ничего не можем изменить!
Неожиданно он тоже разозлился.
— Так тебе, выходит, наплевать, — выкрикнул он, — что я все еще люблю тебя, так, что ли?
— Том, это жестоко.
— И ты предпочитаешь думать, что мы с тобой единоутробные брат и сестра, верно?
— Не смей так говорить! — Она в ярости вскочила на ноги и, обогнув стол, подошла к нему. — Ты просто хватаешься за любую соломинку. Но в этом нет смысла. Нам обоим следует примириться со всем этим, и чем скорее мы это сделаем, тем лучше. Чем больше растравляешь себя, тем…
— Сэсси, но все же не так! Я знаю, что не так! — В его голосе прозвучала истинная боль. — Стефани мне не мать!
— Ты хочешь сказать, что она лжет?
— Нет… но ведь случаются ошибки.
— Ошибки! — Она саркастически усмехнулась. — Том, у тебя нет никаких доказательств.
— Они у меня будут. Это наша единственная надежда!
Она вцепилась ему в рукав, но он резко рванулся.
— Не пытайся остановить меня! — закричал он.
Сара безнадежно смотрела, как он сбегает по лестнице и выходит на улицу. Затем она закрыла дверь
