переживания за судьбу маленьких пациентов, находящихся на зыбкой грани между жизнью и смертью.
Зато каким счастьем было передавать в руки родителей спасенное дитя! В эти мгновения Джинни даже забывала о собственной трагедии — диагноз «бесплодие» навсегда лишил ее надежды нянчить своего малыша.
Она тяжело вздохнула и вдруг увидела, что к стеклу, отделявшему палату от коридора, прижался носом мальчик лет трех. Рядом с ним никого не было видно. Малыш напоминал огромную куклу, выставленную в витрине магазина. Густые белокурые локоны падали ему на лицо, явно мешая рассмотреть, что происходит внутри палаты.
— Ты не знаешь, что это за ребенок там, в коридоре? — спросила Джинни у вошедшей в палату Пэтси.
Та только пожала плечами.
— Сегодня ночью в отделение поступили два малыша. Может быть, это братишка одного из них?
Тут внимание Джинни отвлек громкий плач Салли, а когда она вновь обернулась, за стеклом уже никого не было видно.
Впрочем, ей было не до неизвестного мальчишки. Мысли о Дэвиде хаотично крутились у нее в голове, не давая сосредоточиться и лишая покоя.
Пэтси посмотрела на часы.
— Не пора ли тебе пойти перекусить? Уже третий час.
— Пожалуй, ты права.
Джинни сняла накрахмаленный белоснежный халат и осталась в маечке с веселым рисунком и черных брючках, ладно сидящих на ее стройных бедрах.
Уже в лифте она вспомнила, что не взяла с собой кошелек, и хотела было вернуться, но...
На одном из этажей лифт остановился, и в кабину вошел Дэвид, крепко держа за руку того самого малыша, которого она видела у реанимационной палаты.
Когда Джинни увидела их вместе, у нее подкосились ноги. Как же я сразу не догадалась, чей это ребенок, подумала она, ведь он — совершенная копия своего отца.
Мальчик с любопытством взглянул на Джинни, и ее поразило выражение его огромных серых глаз. В них отражалась целая гамма чувств — от капризной шаловливости избалованного любимца до какой-то странной для такого маленького ребенка грусти. Он улыбнулся, и сердце Джинни болезненно заныло при виде двух глубоких ямочек на его щеках — точно таких же, как у отца.
Как часто она дразнила Дэвида, зная, что ямочки смущают его...
— Я хочу пить, папа. — Звонкий голос мальчика вернул ее к реальности.
— Конечно, Колин, мы уже почти приехали.
Дэвид потрепал сына по голове и посмотрел на Джинни.
— Покажешь нам, где тут у вас столовая? Я еще не успел сориентироваться.
Она кивнула и, ласково улыбнувшись малышу, нажала на кнопку. Ее сердце снова сжалось.
Почему мне так больно? — спрашивала себя Джинни. Ведь я была готова к этому.
Дэвид никогда не скрывал, что хочет иметь детей.
И все же ей трудно было смириться с тем, что он осуществил свою мечту... с помощью другой женщины.
Прекрати терзаться, приказала себе она, теперь уже ничего нельзя изменить!
— Ну что, Колин, какой сок ты любишь больше всего? Наверное, апельсиновый, я угадала? — весело спросила она, направляясь к стойке с напитками.
— А вот и нет, яблочный, — твердо ответил мальчик.
— Правда? Я тоже его обожаю, — рассмеялась Джинни, хотя ее сердце продолжало гулко колотиться.
Наверное, мать в нем души не чает... — подумала она и отвернулась, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы. Пять лет назад ты сделала свой выбор, и теперь убедилась, что была права. Надо радоваться тому, что Дэвид получил, что хотел.
Времена, когда они понимали друг друга с полуслова, давно миновали, но Джинни все же опасалась, что он заметил ее смятение.
Интересно, сильно я изменилась за эти годы? — вдруг промелькнуло у нее в голове. Находит ли меня по-прежнему привлекательной?
Отбросив эти крамольные мысли, она сказала:
— У нас в столовой самообслуживание, но кормят очень неплохо. Почти весь персонал больницы ходит сюда обедать. Уильям Джеймс сам составляет меню, поэтому всегда есть неплохой выбор блюд.
— Надеюсь, в здешнем ассортименте нет того ужасного пирога с сыром, который подавали по пятницам в чикагской больнице? — усмехнулся Дэвид.
— О, нет, не напоминай об этом! — Джинни не смогла удержаться от смеха. — До сих пор не могу понять, что туда добавляли, но в рот его было взять невозможно...
— А картофельное пюре, похожее на клей? — Он причмокнул, и ямочки отчетливо проступили на его щеках.
— Такое может явиться только в ночных кошмарах, — отозвалась она. — Вкус просто незабываемый!
— Я помню многое, Джинни, — тихо сказал Дэвид, и в его голосе прозвучали нотки, которые заставили ее вздрогнуть.
Речь идет уже не о меню чикагской столовой, поняла она. Он помнит все, что было между нами пять лет назад!
— Папа, я хочу пить! Пожалуйста! — напомнил о себе Колин.
— Извини, сынок, сейчас я принесу тебе сок. А что ты будешь пить, Джинни? Может быть, кофе? — вежливо поинтересовался Дэвид.
— Да, но я сама могу... — начала она и тут же вспомнила, что оставила кошелек в кармане халата.
Дэвид не дал ей договорить.
— Не беспокойся, я вполне в состоянии позволить себе угостить тебя чашкой кофе. Садитесь вон за тот столик у окна, а об остальном я позабочусь.
Джинни ничего не оставалось делать, кроме как принять это предложение. Она протянула мальчику руку.
— Пойдем!
Колин секунду подумал, а потом кивнул и последовал за ней, но девушка заметила, что он старается не упускать отца из виду.
Пока они шли через огромный зал, ей пришлось ответить на множество приветствий.
— Кто же это такой появился у нас в гостях? — спросила Мишель Брукс, медсестра ортопедического отделения.
— Это Колин. Мы пришли сюда выпить яблочного соку, да, малыш? — ответила Джинни и крепко прижала к себе ребенка.
— Да, Колин любит яблочный сок, — торжественно подтвердил тот.
— Ты просто молодец. Этот сок очень полезный, и ты вырастешь настоящим мужчиной, — сказала Мишель и удивленно посмотрела на Джинни: — Я не знала, что у тебя есть ребенок.
— Он не мой. — Девушка глубоко вздохнула, чтобы заглушить снова пронзившую сердце ноющую боль. — Это сын Дэвида Кэмпбелла, нашего нового заведующего.
— Понятно, понятно, протянула Мишель. — А я-то решила, что ты утаила его от нас, — рассмеялась она, не подозревая, какую боль ее слова причинили коллеге.
Джинни никому не рассказывала о своем бесплодии. Этот диагноз ей поставили в пятнадцать лет, но осознала она всю глубину своего несчастья только после встречи с Дэвидом, который мечтал о ребенке.
Вот и теперь, помогая Колину взобраться на стул, девушка с горечью посетовала на судьбу, лишившую ее радости материнства.
— Сок для Колина, кофе для Джинни и чай для меня, — сказал Дэвид, водружая поднос на
