предприятие получило ощутимую экономию фонда заработной платы. Беспалова премировали месячным окладом, а вечером его квартиру посетил председатель месткома фабрики. Едва перейдя порог, он усмехнулся:
– Двухкомнатная, двадцать семь квадратных местров? Не густо, – профсоюзный деятель что-то чиркнул в своем блокноте, – квартира осмотрена, комиссия согласна с директором о том, что его заместителю по режиму нужно новое жилье. Через месяц сдаем дом. Вам трех или четырехкомнатную?
– Нас только трое, – чувствуя тяжесть в груди, произнес Беспалов.
– Нам бы хватило трехкомнатной, – поддержала жена.
– А кабинет? – Возразил мужчина, и Беспалов понял, что Чабанов уже все решил, а это посещение лишь элемент какой-то игры. – Нет, Леонид Федорович меня накажет, я пишу четыре. – Он повернулся и, попрощавшись, вышел из квартиры.
– Ну, ты даешь, – удивилась жена. – Вот это работа, не то, что в милиции, где если и дадут премию, то после ранения.
– Что ты понимаешь? – Взвился Беспалов, – там я был на своем месте, я – сыщик, а не чиновник. Хочешь, чтобы я сдох в этой бумажной пыли?!
Жена тоскливо посмотрела на Беспалова.
– В четырехкомнатной квартире, с таким окладом и персональной машиной выживешь. Костя, хотя бы годик продержись, дай немного денег подкопить, да чуть-чуть по-человечески пожить, а там видно будет.
Он кивнул головой, все еще не понимая, что он такого сделал, что Чабанов так щедр с ним.
– Нет, похоже, вся работа еще впереди, – незаметно для себя произнес вслух Беспалов.
– Вот и работай, – обрадовалась жена, – а то скис совсем.
Через неделю она позвонила ему на работу и счастливым голосом сообщила, что ей предложили перейти в кардиологический центр.
– Ты помнишь, сколько я просилась туда? – Звенел от радости ее голос, – я тут сам директор позвонил и предложил выбрать себе место. Ты слышишь, каменный человек? Не иначе, как твой Чабанов постарался. Только откуда он все это узнал?
– А сама, что дура? – Разозлился ничего не понимающий Беспалов.
– Не дура, ты просто забыл – туда принимают только по великому блату.
Он хмыкнул и положил трубку.
В пятницу, после вечерней летучки, Чабанов попросил Беспалова задержаться.
– Я знаю, что вы большой любитель и мастер стрельбы, – он пригласил заместителя в комнату отдыха.
– Да, когда-то я неплохо стрелял, но теперь, – развел руками Беспалов.
– Что вы пьете – коньяк, водку, пиво? – Чабанов сел в кресло и открыл свой бар.
– Водку и от хорошего пива не откажусь.
Хозяин кабинета достал бутылку посольской водки, несколько банок пива, закуску, два хрустальных бокала. Выпили.
– Мне нравится ваш стиль работы, – Чабанов закурил сигарету, – я хотел бы, чтобы мы подружились. – Он сощурил глаза, – вот так, по-мужски. Вы не против?
– Нет, только я трудно схожусь с людьми.
Чабанов рассмеялся.
– Это вам только кажется. Все ваши подчиненные хвалят вас, но не об этом речь. Что вы делаете завтра?
– Ничего особенного.
– Вот и прекрасно, поедем на охоту в Лесной парк.
– В заповедник?
– Мы будем охотиться по лицензии и с любовью к природе. Согласны? – Леонид Федорович прикоснулся своим бокалом к бокалу Беспалова.
– У меня нет ружья.
– Там есть все. Завтра, часиков в пять, за вами зайдете мой шофер. – Чабанов поднялся. – Да, еды брать не надо, – он широко улыбнулся, – сапоги у вас еще сохранились?
– Конечно.
– Тогда – до завтра.
День прошел незаметно.Охота на кабана потребовала большого напряжения сил и внимания. Беспалов даже забыл, что все утро ломал голову над тем, для чего Чабанов так опекает бывшего сыщика? Только вечером, когда они вдвоем сели за стол, где вместе со свежатиной громоздились такие явства, которые Беспалов видел только в кино, Леонид Федорович начал разговор.
– У меня к вам просьба.
Беспалов почувствовал сердцебиение, во рту пересохло.
Чабанов заметил состояние своего собеседника и прижал его руку своей ладонью.
