На основе сказанного об открытом поединке как примитивной форме поведения по сравнению с агрессивностью, возведенной в ритуал, можно было бы даже предположить, что в эволюции животных проявляется некая тенденция от необщительности к совместному существованию. Не исключено, что кое- кто попытается усмотреть в этом проявление каких-то правил, запрограммированных природой. Но на самом деле это не так. В природе существует тесная взаимосвязь (а может быть, даже зависимость) между жизнью животных в сообществах и их экологическим положением. Поэтому некоторые виды животных могут эволюционировать в сторону не большей, а меньшей общительности.
Именно это произошло с орангутанами. Но я выбрал в качестве примера этот вид еще и потому, что стремление к совместному существованию у столь крупных обезьян генетически закреплено не так явно, как это наблюдается у многих других видов приматов.
В древнейшие времена орангутаны, как все обезьяны, жили в сообществах: совместное проживание дает немало преимуществ животным, способным организоваться для защиты от хищников. Когда-то орангутаны населяли обширную территорию, включавшую Южный Китай, Индокитай, а также острова Калимантан и Суматра, которые и являются нынешней родиной этих животных. Затем море отделило острова от суши; на материке орангутаны вымерли, а на ограниченных морем участках суши они превратились в островных реликтов, которым более не угрожали хищники. [12] Постепенно целесообразность совместного проживания отпала, и все сильнее стала проявляться тяга к одиночеству, продиктованная в известной мере тем, что орангутаны питаются в основном плодами, которые равномерно распределены по всему островному тропическому лесу. В результате орангутаны стали вести одиночный образ жизни. Общительность в их характере выражена слабо и проявляется в несколько необычной форме: изредка животное-одиночка вступает в контакт с помощью звуковых сигналов со своими сородичами-соседями (если их можно так назвать), которые отвечают ему тем же.
Раз в несколько лет у самки орангутана рождается детеныш. А поскольку родительская пара живет отдельно от других орангутанов, малыш, будучи единственным ребенком, приучается играть сам с собой или со взрослыми (с отцом и матерью). Безусловно, такой образ жизни никак не способствует развитию общительности. В зоопарках и крупных научных лабораториях, занимающихся изучением приматов, молодых орангутанов содержат вместе; от этого у них в значительной мере меняется характер: они весело резвятся и играют друг с другом; потребность в общении они испытывают и позднее.
В Апеннинах, на высоте тысячи метров, у меня есть небольшой деревянный дом, который правильнее было бы назвать сараем. Он находится вдали от населенных мест, среди горных лугов и буковых лесов. Если представляется возможность, я наведываюсь туда в любое время года.
В этих местах живет лисица-одиночка, которая по ночам совершает свои прогулки. Правда, я никогда ее не видел, но каждое утро обнаруживаю ее следы, особенно зимой, когда выпадает снег. Однажды я расставил ловушки на лугу, надеясь изловить живых землероек. Плутовка утащила у меня одну из живоловок – единственную, которая сработала. Позже, неподалеку, в одном из оврагов, я нашел пустую ловушку со следами лисьих клыков на деревянном основании. Иногда я натыкаюсь на экскременты этого зверя. По ним я смог узнать, что летом, когда созревает дикая черешня, лисица досыта лакомится ее вкусными ягодами.
Как-то в буковом лесочке мне удалось обнаружить в укромном месте на возвышении лисью нору, вырытую под большим валуном. Я редко туда захаживаю, зная, что если лисица учует опасность, то тотчас сменит местожительство. Но зимой, когда наметает побольше снега, я хожу на лыжах в тот лесок и там постоянно натыкаюсь на зигзаги лисьих следов, слегка заметенные хвостом. Среди прочих лисьих уловок не может не поражать эта способность заметать хвостом собственный след, чтобы сбить с толку преследователя.
Единственная лисья нора, которую мне удалось отыскать, была мало чем примечательна, да к тому же еще с одним только входом. Лисицы частенько вырывают норы сложного устройства с несколькими запасными входами и выходами. Такие норы им особенно необходимы, чтобы прятать добычу в случае удачной охоты, а также при появлении щенят. Известны норы, которые используются лисицами более ста лет кряду. Известно также и то, что в момент опасности самки быстро переносят свой выводок в другое место, используя в этих целях наспех сооруженные норы. Например, исследователи супруги Фриш однажды обнаружили только что появившихся на свет лисят, запрятанных в дренажной цементной трубе неподалеку от проселочной дороги.
Но тайна лисьих нор – это удивительное разнообразие населяющих их обитателей, к которым лисицы относятся терпимо и живут с ними бок о бок в полнейшем согласии. С давних пор известно, например, что лисицы нередко поселяются в просторных подземных жилищах кротов с их многочисленными запутанными переходами; лисицы устраивают совместные норы также с хорьками, кошками (обычно одичавшими), дикими кроликами, совами и крохалями (птицами из семейства утиных). Как мы видим, речь идет о самых разных видах животных, на большинство которых лисицы охотятся и которыми, если представится удобный случай, были бы не прочь полакомиться. И все же здесь лисицы их не трогают. Говорят, что в таких норах- общежитиях действует непреложный закон межвидового перемирия. А какова причина такого явления?
Ответить на этот вопрос не так-то просто. Майк Фокс, крупнейший знаток диких псовых, считает, что там, где подрастает молодняк, хищнические повадки лисиц полностью заглушаются, сдерживаются. Одним словом, хищник не в состоянии реагировать на сигналы, стимулирующие начало охоты при виде добычи. Пытаясь найти объяснение этому межвидовому перемирию и определить его роль, Фокс считает, что тут имеет место своеобразный симбиоз, каждый из участников которого извлекает для себя собственную выгоду. Так, более слабые пользуются покровительством и защитой хищника, а лисица в свою очередь прибегает к услугам сожителей, острое чутье которых вовремя оповещает ее о надвигающейся опасности (например, о приближении человека). Иначе говоря, лисицы используют своих квартирантов как некий чувствительный механизм, возвещающий об опасности.
Кто знает, насколько верно все это, да и вообще отвечает ли подобное разъяснение сути дела. Но столь странное сожительство действительно имеет место и весьма поучительно. По крайней мере оно столь же поучительно, как и жестокая расправа, учиненная отцом Кочиса над своей подругой. Ведь по существу между этими двумя фактами – расправа над самкой-лисицей и мирное сожительство разных животных в одной норе – есть взаимосвязь. Оба этих факта – целесообразное сдерживание агрессивности в норе и ее взрыв (оправданный или неоправданный) в клетке – лишний раз подчеркивают, что побуждения, руководящие поведением животного, могут целиком зависеть от условий среды.
Глава четвертая
Все от игры
Или у меня мозги набекрень, или это на самом деле в порядке вещей? Вот уже который день я бьюсь над главой, стараясь добиться стройности повествования и расположить излагаемые факты лесенкой (коль скоро я вырос в деревне, мне всегда в таких случаях представляется обычная лестница, ведущая на сеновал). Расположить материал лесенкой – значит создать некую линейную систему, при которой приводимые аргументы последовательно нанизываются, ступенька за ступенькой, на одну логическую нить. Необходимо, чтобы повествование имело свое начало и конец, а каждый аргумент должен быть понятен сам по себе или вытекать из того, что было написано ранее. Рассказ должен развиваться от страницы к странице, как по восходящим ступенькам. Ведь любая книга, которую мы берем в руки и принимаемся
