состояние.
Чистое небо над головой, соленый морской воздух, ветер, туго надутые паруса, удивительную жизнь моряка, такую однообразную и вместе с тем такую разнообразную, — вот что любил Матео. Ханбалык был для него слишком шумным местом жительства. А дом, притаившийся за тремя дворами, — слишком тихим. Длинное лето с его горячими восточными ветрами, которые приносили с собой песок из Большой пустыни, тоже не улучшали настроение этого старого морского волка. Матео не был создан для того, чтобы сидеть дома и пить из изящных чашечек рисовую водку.
От Ханбалыка до океана было всего четыре дня пути, но за все эти годы Матео только один- единственный раз довелось побывать на берегу и насладиться зрелищем морской бухты, прибоя и парусников. Как великолепно было море, сверкавшее синевой. Матео грезил наяву: прозрачные волны пенились и набегали на песчаный берег далеких зеленых островов, на которые не ступала еще нога человека.
Если бы не мысль об Ашиме и Марко, Матео давным-давно нанялся бы простым матросом на первое попавшееся судно.
Венеция была так далеко, что воспоминание о ней болью отзывалось в его сердце, зато она постоянно являлась ему во сне.
Но что же, собственно говоря, удерживало его в Ханбалыке? Теперь Матео мог бы купить в Венеции настоящий корабль, да еще кое-что в придачу, так как он с помощью купцов нажил много денег.
Его удерживали здесь только те зеленые острова, на которые еще не ступала нога человека, — надежда на путешествия, полные риска, путешествия, которые требовали бы мужества и смелости. Матео тосковал по необычайным приключениям… И все это вдруг оказалось так возможно, так доступно, — все зависело только от решения высокомерных монгольских князей.
— Ты ему объяснил, что я хороший моряк? — уже в третий раз спросил Матео у Марко.
— Я ему сказал, что ты знаменитый капитан Матео, владелец черной барки, лучший моряк во всем подлунном мире, — смеясь, ответил Марко.
Сю Сян стоял у резной стены. Никто не мог сказать, сколько ему лет. Марко испытывал к нему огромное уважение, но, хотя он сильно этого желал, какая-то странная робость мешала ему приблизиться к ученому.
Лысый военачальник молча сидел в кресле. На лице его были написаны тупое ожидание и растерянность. Его отряды стояли в нескольких милях от Ханбалыка. Воины жили в шатрах и в свободное от службы время занимались разведением скота, что приносило хороший доход. Молоко, мясо и шкуры они отвозили в ближние города и меняли их на различные товары. Кроме того, они получали приличное жалованье от императора.
Если какой-нибудь катаец отказывался ссудить их тем товаром, который им требовался, они так разделывались со скрягой, что тот помнил это всю жизнь.
Лысый был рад, что сумел подобру-поздорову убраться с острова Чипингу, и мечтал только о сладкой жизни в военном лагере. Потомки Чингисхана уже не обладали тем воинственным духом, которым славились их предки. Их боевого пыла хватало как раз на то, чтобы подавлять восстания катайцев, вспыхивавшие то тут, то там; на то у них и были быстрые кони, мечи и копья.
Министр Ахмед направился к Марко и Матео. Ему удалось расположить к себе юношу. Марко считал, что Ахмед честный слуга императора, умный государственный муж, и жалел, что Ахмед и Сю Сян не ладили друг с другом. Куда лучше было бы, если бы они действовали сообща.
— Император прислушивается к моим советам, — промолвил министр Ахмед и любезно улыбнулся. — А вы, бек Матео, покроете себя бессмертной славой.
— Очень уж долго они совещаются, — сказал Матео.
— А вам не хочется принять участие в этой экспедиции? — спросил Ахмед, обращаясь к Марко. — Впрочем, вы, наверно, предпочтете остаться при его величестве?
Марко бросил быстрый взгляд на Ахмеда.
— Я поступлю так, как того пожелает его величество, — сказал он.
— Мне было бы грустно, бек Поло, если бы вам пришлось покинуть Ханбалык.
Императорский астролог с сосредоточенным выражением лица сидел у карты небесных светил, на которой были обозначены все планеты, часы, когда они пересекают меридиан, и их видимость на протяжении всего года. Ученый приготовил четырехугольные пластинки, пытаясь найти по расположению планет дату, которая была бы наиболее благоприятной для предполагаемой экспедиции. Это был знаменитый астролог, ибо порой его предсказания, весьма, впрочем, туманные, о чуме, землетрясении, заговорах, бурях, наводнениях или других бедствиях, действительно сбывались; и такие совпадения, хотя и редкие, весьма укрепляли его репутацию.
Слова Ахмеда не давали Марко покоя. Конечно, приключения манили его не меньше, чем Матео. Но, прежде чем принять решение, надо было многое обдумать. Что будет с Ашимой?
Бедняжка тоскует по родине, но еще не настало время для путешествия на юг страны. Военачальник Баян[34], которого звали Стоглазым, после многолетней войны покорил наконец богатую провинцию Манзи на юге Катая. Династия Сун была свергнута. Провинция Манзи стала подвластна Хубилай-хану, а это значило, что и Куньмин оказался в границах его империи. Но с путешествием тем не менее следовало обождать, пока страна не оправится от военных бедствий.
Два цветка жасмина в волосах показались ему ценнее золотых крыш.
Парижский ювелир, месье Буше, обещал Марко изготовить самый изящный браслет из всех, какие он когда-либо делал.
— Красивую девушку, что живет в вашем доме, наверно, опечалит ваш отъезд из Ханбалыка, — сказал Ахмед Матео. — Я слышал, что вы любите ее, как родную дочь.
— Да, это так, господин министр.
Ахмед чуть заметно улыбнулся:
— Я вас прекрасно понимаю. Тоска по морю не дает вам покоя. Мне тоже иногда хочется оказаться вдали от Ханбалыка.
Заложив руки за спину, министр направился в другой конец зала. Он стоял у окна, и никто не знал, какие мысли теснились у него в голове.
За высокими темными дверями заседал совет таи, и от его решения зависела жизнь и смерть десятков тысяч людей.
Стражник из личной охраны императора вызвал Сю Сяна, Ахмеда и астролога к Хубилай-хану. Тихо беседуя, монгольские князья вышли от императора. Лысый вскочил и отвесил глубокий поклон. Марко и Матео тоже им поклонились.
Прошло несколько томительных минут, и наконец Ахмед вернулся.
— Его величество император назначил вас капитаном одного из кораблей, бек Матео, — доброжелательно сказал он. — Да сопутствует вам удача на службе нашего могущественного повелителя, великого хана Хубилая!
Марко и Матео вышли из дворца со смешанным чувством. Ветер стих. На дорожке парка плясали длинные вечерние тени. Друзья решили побродить еще немного по улицам и отпустили ожидавших их носильщиков паланкина.
— Об Ашиме не беспокойся, — сказал Марко.
Его друг молчал. Их освещали последние лучи заходящего солнца. Вдоль всех улиц стояли стражники императора, вооруженные луками, стрелами и острыми копьями.
— Много лет назад я был солдатом испанского короля, — сказал Матео. — Я бежал оттуда, потому что надоело ползать в пестром мундире по пыльным дорогам… Ты понимаешь меня, Марко? — спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжал — Разве ты знаешь лучшего моряка, чем я? Но республика Святого Марка не доверила мне корабля, потому что я не сын патриция, а вот теперь, когда в волосах моих седина, этот азиатский император дает мне корабль. — Матео в порыве радости обнял юношу за плечи. — Погляди на меня, Марко, я теперь и в самом деле капитан Матео, слышишь? Капитан Матео! Повтори, пожалуйста, эти слова!
— Капитан Матео.
— Но ты совсем не радуешься, Марко.
