штукатурки и гипса, и слегка попружинил на подрагивающих в коленках ногах.
Он успел сделать всего один шаг, когда сильный удар в спину свалил его с ног. Голова еще не успела сообразить, что это было, а тело уже среагировало. Кривцов мгновенно перевернулся на спину и, оттолкнувшись согнутыми ногами от земли, вскочил. И тут же получил мощный удар в лицо. Отлетел на пару метров, но устоял.
– Не дергайся! – приказал голос за спиной. Истерично-писклявый, он не мог принадлежать тому, кто чуть не послал Кривцова в нокдаун.
Макс скосил глаза и увидел того, кто вполне мог это сделать. Огромный детина в натянутой до бровей спортивной шапке потирал левой ладонью правый кулак размером с дыню сорта колхозница.
«Значит, их двое, а может, и больше, – сделал вывод Кривцов. – Надо узнать, чего им от меня надо».
Как ни странно, страха почти не было. Наверное, весь его запас Макс израсходовал, готовясь к встрече с мнимыми ментами.
– Мужики, давайте разойдемся по-хорошему, – сказал Макс.
Голос прозвучал ровно, будто ему сто раз на дню случалось попадать в подобные переделки.
– Не получится, – противно хохотнув, пропищал тот, что по-прежнему находился за спиной. – Ни по- хорошему, ни разойтись… То есть мы-то с Малышом, конечно, уйдем, а вот ты тут лежать останешься, железно.
– Да вы что, мужики! Чего я вам сделал? Денег у меня при себе нет.
– А на хрен нам твои бабки? – захихикал писклявый.
Макс, с опаской взглянув на продолжавшего массировать кулак амбала, слегка повернулся к тому, кто в этой паре (их все-таки двое, не больше, – уже хорошо!) был уполномочен вести переговоры. Обладатель дисканта оказался худым и высоким – чуть ниже Кривцова. Лампочка над дверью, ведущей то ли в подьезд, то ли в подвал, хорошо освещала его лицо. Лицо сумасшедшего. Вытаращенные и неморгающие (и от того похожие на протезы) глаза, осклабленный беззубый рот. «Шизофрения, – поставил диагноз Кривцов. – Острый период». Вслух спросил:
– Чего же вам от меня надо?
И заметил, что голос предательски дрогнул.
– А нужна нам смертушка твоя, – продолжая смотреть на Кривцова неподвижными глазами, хохотнул шизик.
– Зачем?
Вопрос вылетел сам собой, но Макс интуитивно понял: да-да, нужно втянуть его в разговор.
– А затем, что так карта легла, – будто бы даже с сочувствием вздохнул писклявый. – Проиграл я тебя.
– Меня?
– Ну не тебя ко-о-нкре-тно, – с нотками назидательности протянул сумасшедший, – а того, кто первым на глаза попадется. Мы с Малышом с катрана вышли, – он мотнул головой в дальний темный угол двора, – а ты тут как тут. Так что, получается, все-таки тебя.
Произнося последнюю фразу, дигиль слегка развел в стороны руки (дескать, извини, что так получилось), и Кривцов заметил, как неярко, антрацитом, блеснула сталь. В правом кулаке у шизика был зажат нож.
– А Малыш… – Макс скосил глаза на амбала, так и не сдвинувшегося с места с самого начала его беседы с писклявым, – он с тобой в паре, что ли, играл?
Вопрос почему-то развеселил сумасшедшего. Да так, что, хохоча, он согнулся пополам. Макс среагировал мгновенно: сцепив в замок руки, со всей силы ударил писклявого по затылку и побежал. Вынырнув из арки, свернул налево. Раздававшийся сзади тяжелый топот звучал все глуше – Малыш отставал. Бег был явно не его видом спорта. Завернув за угол здания, где в прежние годы размещался ЦК ВЛКСМ, Кривцов не стал сбавлять темп. До Армянского ему нужно было оторваться от преследователя так, чтобы пропасть из его поля зрения. Перед поворотом в переулок Макс обернулся – Маросейка, куда ни кинь глаз, была пуста.
И все же, добравшись до двора, где был лаз, он не позволил себе и минутной передышки. Выхватил из- за коробки фонарь и, легко, будто картонку, сдвинув решетку, полез вниз…
У входа в каморку Симоняна Макс взглянул на часы. Четыре двадцать пять. Всего! На прогулку по ночной Москве, отсидку за мусорным контейнером, разборку с Малышом и писклявым, бегство и спуск в подземелье у него ушло чуть больше часа. Не может быть! Кривцов снова взглянул на часы. Ручной хронометр вроде работал исправно.
Войдя в келью армянина, Макс испытал нечто вроде дежа вю. Грант Нерсессович сидел на том же месте и в той же позе, что и час назад.
– Это я, – зачем-то сказал Макс.
Симонян, продолжая писать, едва заметно кивнул.
На сей раз Макс уснул, едва коснувшись головой тщедушной подушки. Снился ему неправдоподобно огромный кулак, который каким-то неведомым образом трансформировался в лицо с остекленевшими, немигающими глазами и растянутыми в оскале мокрыми губами. Из рыхлых, опухших десен торчали редкие обломки черных зубов.
Проснулся Кривцов от того, что кто-то тряс его за плечо. Подскочив на топчане, стал озираться, не понимая, где находится.
– Под землей ты, в надежном месте, – подсказал армянин. – Колян сейчас прибегал, Митричу совсем плохо. Ты б сходил, посмотрел. Колян говорит, ты врач.
Митричу и впрямь стало хуже. От тяжелого кашля на лбу и шее вздувались синие, толстые, почти в мизинец, вены. Макс потрогал пульс – он был частый и слабый. Срочно требовались сильные антибиотики.
Макс вернулся к Симоняну:
– Грант Нерсессович, можно кого-нибудь из ваших попросить передать записку одному человеку?
– А кто он?
– Милиционер.
– Хм… – Поджав губы, Симонян озабоченно повертел головой. – Колян, например, точно не согласится. Да и вообще не знаю, кто на это пойдет.
– Но это тот самый милиционер, который избитого Митрича в больницу отправил, навещал его там. Который меня сюда пристроил.
– Про историю с Митричем народ в курсе. Но большинство считают, что лейтенант просто решил в подземелье агентуру завести, связи наладить, чтобы при надобности использовать… А уж если узнают, что ты тут по его протекции, тебя и шлепнуть могут. Как вражеского лазутчика. А, да, чуть не забыл… – Симонян протянул два исписанных с обеих сторон листа. – Ты как их передать собираешься? На Коляна не рассчитывай.
Кривцов сложил листы вчетверо и сунул во внутренний карман куртки.
– Не знаю. С показаниями еще можно повременить, а лекарства Митричу нужны срочно.
– Так ты Коляну названия дай, он купит. Или они шибко дорогие?
– Не в этом дело. Мне нужно сначала там, наверху, у одного хорошего фтизиатра проконсультироваться, а уж он рецепт напишет. Может, еще и по аптекам побегать придется – вдруг то, что врач порекомендует, не в каждой продают?
– Нет, по клиникам, да еще если клиника не из простых, а с охраной да белыми коридорами- кабинетами… нашим там делать нечего. Давай так. Ты сам с Коляном поговори. Ради Митрича, если это и вправду вопрос жизни и смерти, может, Колян и на контакт с ментом пойдет. Ну, раз другого выхода нет…
Колян согласился передать маленькую записку с именем-телефоном доктора, симптомами болезни и просьбой принести лекарства в девять вечера на то место, где Витек и Андрей расстались с Максом накануне вечером. Была у Кривцова мысль назначить местом встречи нижнюю площадку спуска в Армянском переулке, но он тут же от нее отказался: незачем Коляну (да и кому бы то ни было из общины) знать, что ведущий на поверхность короткий маршрут перестал быть для гостя тайной.
