– Еду в Анталью. Буду встречаться с адвокатессой. Она наша, из Москвы, здесь как раз отдыхала. Игорь помог на нее выйти. Слушай, у тебя деньги с собой есть?
– Есть. Наличными штуки две – в баксах и евро, и на карточке еще…
– Хорошо. Ты можешь сюда приехать? Или как-нибудь перешлешь?
– Ты еще спрашиваешь! Приеду, конечно!
– Ну все-таки тебе далеко добираться…
– Да хрен с ним, с этим Мармарисом! Если бабки останутся, мы и в окрестностях Антальи нехило оторвемся. Втроем. Хотя нет, вчетвером. Игорь-то с тобой?
– В Сиде остался. Чемоданы стережет.
– Ясно. Я сейчас узнаю, на чем к вам можно добраться, и тут же выезжаю. Буду на месте, позвоню.
В холле, метрах в пяти от стойки ресепшн, куда Тищенко направлялась, чтобы выписаться из отеля и заказать машину до Антальи, в кресле за низеньким столиком сидел Хасан. Увидев Настю, он привстал, улыбнулся и, подняв в приветствии руку, спросил:
– Проблемы?
Раскрывать истинную причину своего преждевременного отъезда Анастасия не собиралась. Если бы клерк с ресепшн вздумал допытываться, сказала бы, что в Анталье ее ждет подруга. Но отельный гид, который, судя по всему, неплохо к ней относится, мог оказаться полезным. «Надо все ему рассказать, – решила Настя. – Вдруг даст дельный совет: как, скажем, вести себя в полиции, кому в лапу сунуть… Неплохо бы знать: их полицейские вообще-то берут или нет? А вдруг у них за взятку голову отрубают?»
Хасан слушал Настин рассказ, мрачнея с каждой секундой.
– Я слышал, что такое бывает, но не верил. Женщин за героином посылают, а они ничего не знают… Что наркотики в Анталью, Аланью, Мармарис везут из Стамбула, давно известно. В большом городе лабораторию спрятать легко, там таких много, где из опия-сырца героин делают. А потребители качественных наркотиков в курортные города со всего света приезжают. Не больные, которые без них уже не могут, а те, которые только в отпуске себе кайф позволяют. Грамм героина в Стамбуле 10 долларов стоит, а в Мармарисе его за сто продают. Представляешь, какой это выгодный бизнес?
– Да, особенно если курьеру ничего платить не нужно.
– А как фамилия твоей подруги?
– Дронова. Татьяна Дронова. Отчества я не знаю.
– Сейчас я попробую позвонить знакомому – он теперь в Анталье в охране банка работает, а раньше в полиции служил. Может, узнает что-нибудь. Ты вещи сюда неси. Пока за чемоданом ходишь, я скажу, чтоб документы на выписку подготовили, и позвоню приятелю, который держит таксопарк. До Антальи 320 километров – часа за четыре доедете.
Едва Настя появилась в холле, везя за собой чемодан, как дежурный администратор, тот самый, у которого она в первый вечер выбивала кровать, завопил, будто ошпаренный:
– Madam, madam, come here, please![24]
Настя поискала глазами Хасана – в холле его не было. «Ладно, выпишемся пока», – решила она, направляясь к стойке.
Администратор, плотоядно улыбаясь, выложил счет. В нем значилось, что постоялица употребила из находящегося в комнате мини-бара девять бутылок прохладительных напитков, шкалик с мартини и четыре шоколадки.
Настя принялась было объяснять, что из всего означенного ею было выпито только одно пиво, один спрайт, одна кола и одна минералка, а к мартини и шоколадкам она вообще не прикасалась, но администратор ее прервал:
– Do you refuse to pay? OK, then I will send for director and chief of the department, who is responsible for room service. We will check documents for each day[25]. – В его глазах плескалось неприкрытое злорадство.
«Знает, гад, что мне не до разборок, – с ненавистью подумала Тищенко. – Уверен, что заплачу». Спросила по-русски:
– А это ничего, что я раньше чуть ли не на неделю уезжаю и вы сегодня же в мой номер нового постояльца заселите?
Тот состроил пренебрежительно-виноватую гримасу: дескать, вашему языку не обучен. Но Тищенко на его мимические упражнения было плевать. Отсчитав означенную в счете сумму медяками в евроцентах и местной валюте, она приподняла руку, и монеты со звоном высыпались из пригоршни на стойку:
– Получается, дважды на одном номере наварите? Смотрите, не подавитесь!
Хасан стоял в дверях и нетерпеливо махал рукой:
– Машина уже приехала!
Ничего нового гид не рассказал. Приятель-охранник смог узнать о деле русской наркокурьерши только то, что и без него было известно. Но пообещал, что к вечеру свяжется со своим троюродным братом, который работает в министерстве иностранных дел – наверняка о ЧП с российской туристкой туда уже доложили. Хасан записал Настин номер и дал слово позвонить сразу, как только получит новую информацию.
В глубине души Тищенко радовалась, что появился повод уехать из Мармариса. Пребывание в этом городе становилось для нее пыткой.
МАДАМ АДВОКАТ
Из побитой, кое-как заштукатуренной и подкрашенной чуть ли не малярной кистью «мазды» выпорхнула дама лет шестидесяти пяти. Наклонившись к боковому стеклу, игриво пошевелила в воздухе пальчиками и послала воздушный поцелуй. Реакцию водителя на ужимки престарелой кокетки Марина не видела – мешало тонированное стекло, но, видимо, тот сказал (или показал) нечто фривольное, потому что дама, хихикнув, махнула морщинистой лапкой: дескать, фу, какой безобразник!
«Мазда» рванула с места, оставив за собой шлейф вонючей гари, а мадам Лямурская (без всякого сомнения, это была она) стала шарить густо подведенными глазками по столикам уличной кафешки.
Миронова негромко позвала:
– Жеральдина Германовна…
– Здравствуйте, милочка! – Лямурская тяжело плюхнулась на стул. – Будьте любезны, закажите мне водички – умираю от жажды.
Марина подозвала официанта, попросила бутылку минеральной без газа, лед, вежливо поинтересовалась, не нужно ли что-нибудь еще.
– Еще бокал мартини. Большой. И без сока. Я буду со льдом.
Принесенный официантом двухсотграммовый бокал с мартини Жеральдина Германовна осушила залпом. В опустевшую посудину плеснула для приличия граммов пятьдесят минералки, но, не сделав ни глотка, отодвинула к центру стола. Расстегнула пуговицы на пиджаке, под которым обнаружился отчаянно смелый топик, едва прикрывавший пятнистую от недавних солнечных ожогов грудь.
– Представляете, уснула на пляже, – перехватив Маринин взгляд, задорно встряхнула редкими, крашеными в цвет баклажана волосенками Лямурская и заговорщицки ухмыльнулась: – После бессонной ночи… ну, вы понимаете… – Мадам адвокат отложила в сторону глубокую ложку, взяла рукой кусочек льда и принялась натирать им бюст.
– Кстати, как вам моя камея? – Жеральдина Германовна ткнула пальцем в приколотый на топик между двумя обвислыми грудями овал цвета слоновой кости. – Сейчас это очень модно. Стиль называется винтаж. Конечно, здесь, в Турции, мало кто способен оценить подобные изыски, а вот в прошлом году я отдыхала во Франции, так там постоянно ловила на себе заинтересованные взгляды. Что ни говорите, а французы знают толк в шике. Казалось бы, мелочь, аксессуар, но… Впрочем, несмотря на свою репутацию непревзойденных любовников, в этом смысле они так себе. А вы бывали во Франции?
– Не приходилось.
– И не жалейте. Уверяю вас, только в Турции европейская женщина может почувствовать себя желанной. Турецким мужчинам биологический возраст не важен, они реагируют на либидо, понимаете, о чем я?
– Не очень, но это не имеет значения. Давайте поговорим о деле. Вы успели узнать какие-нибудь подробности?
