– Брек! – хлопнул в ладони вернувшийся наконец Бабенко. – А кажетесь интеллигентными людьми! В саду ваш рев слышен! Давайте-ка закажем еще бутылочку вина и выпьем за примирение. Полвзвода трезвых водил я уже вызвал.
Остаток вечера прошел мирно, а Федулов с Гольдбергом на прощание даже обнялись, пообещав друг другу всенепременно делиться информацией о больной Уфимцевой.
Вакансия
Костя Обухов проснулся в шесть вечера, в кромешной темноте. Поначалу он даже не сориентировался, где находится, зато, оглядевшись, моментально все вспомнил: он принял решение и теперь свободен.
– Пора сматываться, – вслух произнес Обухов, толкнул дверь и зажмурился – заливавший креативный отдел искусственный свет больно ударил в глаза.
– Костя! Ты как себя чувствуешь? – подскочила к нему Грохотова. – Мы уж собирались тебя будить. Боялись, в летаргию впал.
– Меня Ненашев не спрашивал?
Обухов постарался, чтобы вопрос прозвучал небрежно, между прочим.
– Сам нет, а Чухаев два раза приходил и раз пять звонил, – отрапортовала Грохотова. – Велел, как только проснешься, чтобы тут же с ним связался.
– Ладно, я сейчас к нему зайду, – пообещал Обухов и добавил: – По дороге. Я, ребята, наверное, домой поеду. Что-то мне совсем нехорошо. Бумаги вот только собрать надо. Документы, проекты… Может, дома какая идея в голову придет. Я выспался, ночью и поработаю.
Длинное объяснение показалось «ребятам» странным. Удивленно переглянувшись с Аликом, Грохотова уточнила:
– Ты прямо сейчас уходишь?
– Да, только вещи соберу… – пряча глаза, ответил Обухов и спешно стал запихивать в рюкзак стоявшие на столе фотографии в рамках: родителей, сестры, умершего полгода назад ротвейлера по кличке Лорд. Вслед за снимками в «сидор» были уложены принесенные Костиком в разное время из дома любимые книги: Сервантес, Карпентьер, Борхес, Гессе… Последней Обухов затолкал меховую безрукавку, которая болталась на вешалке и летом, и зимой и лишь изредка использовалась по назначению.
Криэйторы наблюдали за сборами в напряженном молчании. Обухов затянул кулиску на рюкзаке, закинул лямки на плечо и, ни на кого не глядя, пошел к выходу. У самой двери вдруг остановился, застыл на пару секунд, медленно повернулся.
– Хотел так уйти… – Голос Обухова звучал глухо и еле слышно. – Но нельзя. Нечестно. Простите, если кого обидел. Может, еще увидимся.
– Кость, ты что?! – первой опомнилась Грохотова. – Ты совсем уходишь?! Увольняешься?
– Будем считать, увольняюсь. У меня к вам просьба: если Чухаев или Ненашев будут спрашивать, скажите, что мне плохо стало, дома «скорую» собираюсь вызвать. А про то, что вещи собрал, попрощался, не говорите. Хотя бы до завтрашнего утра…
С полминуты в отделе стояла тишина. Все смотрели на дверь, за которой скрылся Обухов. Первым молчание нарушил Алик:
– Я не понял: че это было?
– Может, он с утра с Ненашевым поцапался? – высказал предположение Андрюха. – Вспомните, какой он в отдел-то пришел. Ну точно! Потому Чухаев туда-сюда и бегал. Наверное, босс Косте вставил за что-то не по делу, а извиниться самому западло. Вот и послал юриста ситуацию урегулировать. Какой же дурак захочет такого спеца, как Обухов, терять?
– А может, стоило кому-то с ним поехать? – подала голос Агнесса Петровна. – Вдруг по дороге сознание потеряет? Давайте я его догоню…
Бренд-менеджер подхватилась со стула и стянула с вешалки шубку. Но, потоптавшись у двери со своей норкой в руках, вернулась на место. Все уставились на Надежду, которая, выдержав паузу, спросила:
– Вы представляете, что с нами будет, когда выяснится, что мы уход Обухова скрыли?
– По-твоему, надо поскорее бежать и закладывать Костика? – исподлобья взглянул на Грохотову Алик. – Он же просил…
– Почему, собственно, «закладывать»?! Просто проинформировать начальство. В конце концов, мы обязаны это сделать. Тем более что Чухаев нас предупредил. Если бы Обухов просто пораньше с работы слинял, мы бы его прикрыли, но тут же другое дело. В общем, надо идти и ставить Ненашева в извест ность.
– А чего это ты вдруг засуетилась? – недобро прищурился Алик. – На обуховское место метишь и теперь выслуживаешься?
– А мне, между прочим, и выслуживаться не надо! Потому как это место и так мое! Это только на бумаге мы с тобой, милый Алик, равные должности занимаем, а на деле… Неужели ты думаешь, что тебя поставят на место Обухова? Ты всего-навсего дизайнер, понял? И кроме как иллюстрировать чужие идеи, ничего не можешь. Ты, по сути, исполнитель, уразумел? И еще, к твоему сведению: во всех агентствах креативными отделами руководят гуманитарии, люди, способные генерировать креатив и умеющие найденную идею выражать словами. В общем, вы как хотите, а я пошла.
– Никуда ты не пойдешь! – зло прохрипел Алик и решительно скомандовал: – Андрюха, запри дверь и ключ держи при себе! На телефонные звонки не отвечать! Агнесса Петровна, вы номер Обухова знаете? Наберите и скажите, что тут Грохотова в штрейхбрехеры рвется. Будем ее блокировать сколько сможем, но до утра не обещаем.
– Хорошо, хорошо, – как китайский болванчик, закивала Агнесса Петровна, выискивая в памяти мобильного номер теперь уже экс-начальника.
– Ты чего творишь, идиот?! – сорвалась на крик Надежда и метнулась к двери, которую Андрюха успел запереть.
