Посмеиваясь, мой гость взглянул на меня сквозь клубы табачного дыма; на мгновение мне померещилось, что его лицо стало зыбким и неверным, как туманная дымка, готовая вот-вот раствориться.
Мою грудь словно обручем стянуло: неужели мой друг сейчас меня покинет; мысль была настолько невыносима, что я невольно протянул к нему руки… Гертнер, наверное, это заметил, и, пока рассеивался табачный дым, я слышал, как он засмеялся и сказал:
— Благодарю за искренность! Но разве я так докучаю тебе моим визитом, что тебе уже не терпится отделаться от меня? Ты же понимаешь, едва ли я сидел бы здесь, у тебя, если бы твой кузен Джон Роджер… сохранил наследство.
Я так и подскочил:
— Тебе известно что-то ещё о Джоне Роджере! Ты знаешь, как он умер!
— Успокойся, — последовало в ответ, — он умер так, как должно.
— Он умер из-за этого проклятого наследства Джона Ди?!
— Во всяком случае, не так, как ты, по всей видимости, полагаешь. Кроме того, на нём нет никакого проклятья.
— Почему же он тогда не завершил эту работу — эту бессмысленную, никому не нужную работу, которая теперь тяжким бременем легла на мои плечи?..
— И которую ты сам, мой друг, добровольно взвалил на себя! Ибо: сожги или сохрани, не так ли?!
Этому человеку, сидящему передо мной в кресле, известно все, абсолютно все!
— Я не сжёг, — сказал я.
— Но был близок к этому! — Он читал мои мысли.
— А почему не сжёг Джон Роджер? — спросил я тихо.
— Видимо, как исполнитель завещания он оказался несостоятельным.
Настырное упрямство, подобно лихорадке, овладело мной:
— Но отчего?
— Он умер.
Я вздрогнул от ужаса, так как уже догадался, почему умер мой кузен: его убила Исаис Чёрная!
Гертнер отложил сигару и перегнулся к письменному столу. Небрежно поворошив лежащие там кипы бумаг, он как бы случайно извлек какой-то лист, который до сих пор по неизвестной причине не попадался мне на глаза — быть может, был спрятан в переплете дневника Джона Ди или где-нибудь ещё… Заинтригованный, я придвинулся поближе.
— Знакомо тебе это? Похоже, что нет! — сказал Гертнер и, пробежав глазами текст, передал мне. Я покачал головой и погрузился в чтение — знакомый твёрдый почерк моего кузена Роджера…
Давно уже подозревал, что так оно и будет! Ещё в самом начале, когда только приступил к работе над кошмарным наследством нашего предка Джона Ди, я уже ждал «этого». Судя по всему, я не первый, кто сталкивается с «этим». Я, Роджер Глэдхилл, наследник герба, являюсь одним из звеньев цепи, которую создал мой предок. Я причастен, причастен совершенно конкретно, ко всем этим вещам, отмеченным печатью дьявола, которые мне пришлось потревожить… Наследство не умерло!.. Вчера «она» впервые посетила меня. Невероятно гибка и ослепительно прекрасна, от её туалетов исходит пикантный, едва уловимый запах хищного зверя. Со вчерашнего дня мои нервы возбуждены так, что я не могу думать ни о чем другом, кроме как о ней… Назвалась леди Сисси, но не думаю, что это её настоящее имя! Она шотландка, по крайней мере так утверждает. Желает получить от меня какое-то загадочное оружие! То, которое фигурирует в древнем гербе глэдхиллских Ди. Я уверял, что у меня нет такого оружия, но она только смеялась… С тех пор в меня словно бес вселился! Я буквально одержим желанием достать для леди Сисси, не важно, настоящее это её имя или нет, пресловутое оружие, которым она так жаждет обладать, пусть бы мне пришлось пожертвовать ради этого моею жизнью и спасением души… О, мне кажется, я понял, кто такая «леди Сисси» в действительности…
Лист выскользнул из моих пальцев и, метнувшись пару раз из стороны в сторону, задумчиво спланировал на пол. Я поднял глаза на моего гостя. Он пожал плечами.
— Мой кузен умер из-за этого?! — спросил я.
— Думаю, что ради желания «таинственной незнакомки» он позабыл обо всём на свете, — ответил тот, кого я уже не решался назвать Теодором Гертнером. Тёмный вихрь спутанных, обрывочных мыслей пронёсся в моей голове: леди Сисси? Кто она?! Княгиня Шотокалунгина, кто же ещё! А кто тогда княгиня? Исаис Чёрная, не иначе! Исаис Бартлета Грина! Итак, разверзся потусторонний мир демонов, с которым заключил пакт сначала Джон Ди, после него преследуемый страхом неизвестный, вписавший в дневник Джона Ди то пронизанное несказанным ужасом предупреждение, потом… потом мой кузен Роджер и наконец я — я, который тоже просил Липотина сделать все возможное, чтобы исполнить странное желание княгини!
Мой визави медленно выпрямился в своём кресле. Лицо просветлело, зато тело стало ещё более расплывчатым и зыбким, чем прежде. Голос утратил свою реальность и вещественность, локализовать его в пространстве и времени было невозможно. Это был уже шепот вечности:
— Теперь ты последний наследник герба! Лучи зелёного зеркала сфокусированы на твоем темени. Сожги или сохрани! Но не расточай! Герметическая алхимия повелевает: трансмутация или смерть. Выбирай…
Сумасшедший грохот, как будто изо всей силы колотили ружейными прикладами в дюймовой толщины дверь, заставил меня вскочить, — я был в кабинете один, передо мной стоял липотинский подарок — старинное, подёрнутое зелёным налётом зеркало в флорентийской раме; ничего не изменилось в привычной обстановке комнаты, однако в дверь постучали вторично, правда, стук был на сей раз крайне деликатен и ни в коей мере не походил на прежний грохот.
На моё приглашение войти дверь открылась, на пороге возникла, робко переминаясь с ноги на ногу, незнакомая молодая женщина и смущенно представилась:
— Иоганна Фромм.
Я с трудом стряхнул с себя оторопь. Дама понравилась мне сразу, во всем её облике было что-то очень располагающее, трогательное… Наконец я протянул ей руку и машинально посмотрел на карманные часы. Госпожа Фромм отнесла этот взгляд, наверное со стороны и вправду не совсем вежливый, на свой счет и еле слышно проронила:
— Я просила передать вам мои извинения за сегодняшний полдень; обстоятельства не позволили заступить мне на службу раньше восьми вечера. Надеюсь, мои слова не разошлись с делом.
Не разошлись… На моих часах было без восьми восемь.
Итак, с тех пор как я вернулся домой, прошло менее десяти минут…
Записывая вчерашние события, я старался быть предельно точным. Всё глубже заглядываю я в бездну и обнаруживаю там, по крайней мере мне так кажется, все больше сложных, прежде неведомых связей, существующих между моими собственными переживаниями и судьбой Джона Ди. Теперь даже то «зелёное зеркало», о котором я читал в дневнике моего предка, каким-то чудом оказалось у меня в руках.
Но почему чудом? Хорошо, поставим вопрос так: откуда оно у меня?
Из антикварной лавки, подарено мне Липотиным как «привет с утраченной родины». С какой родины? Из необъятных владений русского царя Ивана Грозного? Как дар далёкого потомка Маске, таинственного магистра царя?! Но кто такой Маске?
Нет ничего проще ответить на этот вопрос, если хладнокровно перелистать дневник Джона Ди: Маске — это злой демон отрядов восставших простолюдинов-реформаторов, которые называли себя «ревенхедами»; он был посланцем нечестивого главы ревенхедов, осквернителя могил, бессмертного убийцы-поджигателя Бартлета Грина, сына Исаис, Красной Бороды в кожаном колете, которого я только вчера видел у себя за письменным столом! Итак, с ним по-прежнему необходимо считаться, с этим Бартлетом Грином, заклятым врагом и искусителем Джона Ди, который отныне переходит ко мне по наследству и становится моим врагом! Он, и только он, через Липотина подсунул мне это зелёное зеркало!..
Но я сумею оградить себя от тех опасных флюидов, которые исходят из этого магического стекла; страшно лишь то, что первым из зеркала появился Теодор Гертнер. Ведь он пришел как друг, чтобы
