– Тс, а сейчас вот и Венцель исчез. Брабец ему тогда сразу все выложил.
– Я прошу тебя, Константин, подумай хорошенько, что он, собственно, мог ему рассказать?!
Эльзенвангер указал на пожелтевший конверт. Императорский лейб-медик выжидательно смотрел на него.
Эльзенвангер, с застывшим в глазах ужасом, снова стал приближаться к его уху:
– Богумил – Богумил – Богумил.
Императорский лейб-медик начинал понимать: видимо, совершенно случайно его друг нашел где-то в галерее старый конверт и, приняв эту бумажку за письмо от своего покойного брата Богумила, до тех пор носился с этой бредовой идеей – и, уж конечно, не обошлось здесь без проклятого Зрцадло, – пока окончательно не свихнулся.
– Ты знаешь, может быть, он лишил меня наследства – ведь я никогда не навещал его там внизу, в Тынском храме. Но, силы небесные, я ведь не могу – спуститься в Прагу! Возьми это, Тадеуш, возьми! Только не надо, только не надо. Я не должен знать его содержания! Иначе я буду лишен наследства! Спрячь его, Флугбайль, спрячь хорошенько; но… но… н-но только не надо заглядывать в него! Не заглядывай в него. И подпиши на случай своей смерти, что оно мое. Ты же знаешь: оно принадлежит мне! Но слышишь, хорошенько спрячь! У меня оно никогда не будет в безопасности: все знают о нем. Поэтому они исчезли. И Ксенерль тоже пропала.
– Что? Твоя племянница убежала? – вскрикнул лейб-медик. – Куда?
– Тс, тсс. Сбежала. Она ведь теперь все знает. – Тут Эльзенвангера заклинило: он непрерывно твердил, что «она все знает». Очень долго ничего больше нельзя было от него добиться.
– А вчера, Тадеуш, весь город поднялся. Все знают об этом. Вчера вечером они осветили гору Жижки – завещание ищут… И Брок, – он многозначительно подмигнул в сторону собаки, – тоже что-то учуял. Ты только посмотри, как он боится. Ну, а у Заградки разразилась мушиная чума. Кругом сплошные мухи. Полон дворец!
– Константин, ради Бога, ну что ты несешь! – вскричал императорский лейб-медик. – Ты же знаешь, в ее доме никогда не было мух! Это только ее воображение. Не надо верить слухам!
– Клянусь душой и Богом! – колотил себя в грудь барон. – Я их видел собственными глазами.
– Мух?
– Да. Черным-черно.
– От мух?
– Да, от мух. Однако мне пора. Не дай Бог, полиция выследит. И слышишь, хорошенько спрячь! Да не забудь: в случае твоей смерти оно принадлежит мне! Но никогда не читай его, иначе я останусь без наследства. Только не надо, только не надо. И никому не говори, что я заходил к тебе! Прощай, Флугбайль, прощай!
И так же, как вошел, сумасшедший тихо, на цыпочках выскользнул за дверь.
Вслед за ним с уныло поджатым хвостом поплелся старый верный пес.
Тоскливая горечь поднималась в Пингвине.
Он подпер голову рукой.
«Вот еще один ходячий мертвец. Бедняга!»
И он вспомнил Богемскую Лизу с ее тоской по ушедшей юности…
«Что же могло случиться с Поликсеной? И… с мухами? Странно, всю жизнь Заградка защищалась от воображаемых мух – и вот они действительно появились. Как будто она их накликала».
В нем шевельнулось смутное воспоминание, как этой ночью какой-то голый человек с митрой на голове рассказывал ему об исполнении бессознательных желаний – как раз то, что так великолепно соотносилось с появлением мух.
«Я должен уехать, – встрепенулся он внезапно. – Но ведь мне необходимо во что-то одеться. И куда подевалась эта баба с моими брюками? Лучше всего выехать уже сегодня. Лишь бы подальше от этой проклятой Праги! Здесь снова безумие чадит из всех закоулков. Нет, мне совершенно необходимо пройти в Карлсбаде курс омоложения».
Он позвонил.
Подождал. Никто не явился.
Позвонил еще раз.
Ну наконец! Постучали.
– Войдите!
Ошеломленный, он откинулся на подушки, испуганно натянув одеяло до самого подбородка: вместо экономки на пороге стояла графиня Заградка с кожаной сумкой в руке.
– Ради Бога, любезнейшая, я… только что-нибудь на себя накину!
– А я и не думала, что вы спите в сапогах для верховой езды, – даже не взглянув на него, буркнула старуха.
«Очередной заскок», – решил императорский лейб-медик, покорно ожидая дальнейшего.
Некоторое время графиня хранила молчание, глядя куда-то в пространство.
Потом открыла сумку и протянула ему допотопный седельный пистолет:
– Вот! Как это заряжают?
