топтаться посреди ковра, причем Лесик в тревоге обнюхивал Матильдину физиономию — не случилось ли с ней чего непоправимого в разлуке? — а Матильда часто-часто лизала Лесика в нос крохотным розовым язычком.
Пока я смотрела на эту идиллию, в голове моей оформлялась все более четкая мысль. Я перезвонила Маринке и все ей рассказала, взяв с нее страшную клятву хранить тайну… Ну, вы понимаете. Через полтора часа я погрузила в багажник сумку со своими вещами, на переднее сиденье положила карту автомобильных дорог России, пачку влажных салфеток, упаковку кларитина, темные очки, мобильник, бутылку воды и пакетик леденцов; на заднее же сиденье были торжественно водружены две переноски, обитые стеганым материалом. Дверцы я открыла и чуть развернула их лицом друг к другу. Из голубой испуганно выглядывал несколько ошарашенный Лесик, из розовой, сердито — Матильда. Подавив в себе неуместное желание перекреститься, я села за руль — и Приключение началось.
В первую аварию я чуть не влетела на первом же перекрестке, потому что именно на этом месте раздался звонок мобильника. Нет, самого звонка я не испугалась, но когда поняла, КТО это мне звонит…
Голос Андрея в трубке был спокоен и чуть насмешлив. Я немедленно вообразила, что теперь он подумает, будто я нарочно подстроила историю с этой статьей, чтобы добраться до него. Однако он ничем себя не выдал, коротко и очень понятно объяснил, как лучше ехать, а напоследок даже проявил своеобразную заботу, сказав:
— Если не взяла, то купи по дороге резиновые сапоги. Лучше литые.
И отключился. Я припарковалась аккурат под знаком «Остановка запрещена» и торопливо распечатала пакетик леденцов, размышляя, что может значить слово «литые» применительно к сапогам, после чего впала в некоторое оцепенение. Куда я еду? Зачем я туда еду? Как можно было поверить в бредятину, которую нес Вадик? В любом случае, каким образом я могу противостоять порче, напущенной на героев наших репортажей?
Из ступора меня вывел милиционер. Он стоял совсем рядом с моей машиной и сокрушенно качал головой. Я торопливо опустила стекло и заискивающе улыбнулась на всякий случай. Милиционер не обратил на меня никакого внимания и продолжал сокрушенно пялиться на капот моей машины. Матильда на заднем сиденье встрепенулась и решила размяться. Встав передними лапами мне на плечи, она оглушительно затявкала прямо мне в ухо. Одновременно у меня зачесалось в носу, и я шумно чихнула, а Лесика от переживаний стошнило на коврик. Милиционер, привлеченный всем этим шумом, выпрямился и посмотрел на меня с явным отвращением.
— Вот есть же такие… ав-то-лю-би-те-ли!
— Я что-то нарушила?
— В том-то и дело, что нет. Вы остановились в сантиметре от границы знака. Вот еще бы этот маленький сантиметрик — и я бы уже составлял протокол. Или договорились бы…
— Так я могу ехать?
— Можете. Всего хорошего.
Скрывшись от милиционера, я припарковалась в более уединенном месте, выпустила Матильду погулять, почистила машину и дала Лесику водички. Потом звери улеглись на заднем сиденье, Матильда занялась вылизыванием задней лапы Лесика, а я съела второй леденец и сверилась с картой. В принципе, в таком темпе мы доберемся до Караула через каких-то пару дней…
Рассказ о пробке на выезде из Москвы я опускаю, потому что за эти два часа не произошло ничего интересного, кроме того, что укачало нас всех троих. Уже на загородном шоссе движение пришло в норму, и теперь я мирно тащилась со скоростью пятьдесят километров в час, провожая настороженным взглядом летящие мимо машины и периодически прикладываясь к бутылке с водой. Звери икали на заднем сиденье. В два часа позвонила Маринка.
— Салют. Как дела?
— Плохо. Зверей укачало, меня тоже.
— В тебе я не сомневаюсь. Впрочем, ты же едешь к доктору — вот он тебя и подлечит.
— Ох, плохо это кончится!
— Жень, ну ведь это же не твоя идея? С тебя и взятки гладки.
— Я могла отказаться.
— Отказаться от чего?
— Ну…
— Гну! Отказываться от возможности провести неделю-другую на лоне природы, в компании офигительно красивого ветеринара, с которым тебя связывают воспоминания о не самой кислой ночи? Это глупо, Семицветова.
— Можно подумать, что я еду на свидание! Да мне даже пальцем нельзя его трогать!
— Это почему?
— Потому что у него сердце больное!
— Ну, не умер же он в прошлое ваше… общение?
— Ему противопоказан затяжной стресс, а тут являюсь я, да еще с Матильдой и Лесиком. От такой компании и без всякого секса инфаркт можно получить.
— Так я и поверила, что ты неделю протянешь с ним под одной крышей без этого дела!
— Тихомирова, есть разница между нынешней ситуацией и случайной встречей в полутемном баре? Теперь мы знакомы.
— Ну и хорошо. Сама говорила, что он симпатичный и тебе хотелось бы завязать с ним нормальное знакомство.
— У меня аллергия!
— Дурь у тебя, Семицветова, а не аллергия. Вот что, мне надо бежать, потому что Стасик купил билеты в кино. Звони мне на мобильный и постарайся настроиться на позитив.
— Нет у меня никакого позитива! А я тоже хочу, как у вас со Стасиком! И в кино меня сегодня Кононыхин приглашал — а я еду черт те куда!
— У тебя все будет, как только ты перестанешь возиться со своим придурочным Вадиком и займешься собой. Чао!
Я с отвращением бросила трубку на сиденье и мрачно вцепилась в руль, решив настраиваться на позитив прямо сейчас. Для начала неплохо бы сообразить, где это мы находимся…
Чем дальше мы удалялись от Москвы, тем интереснее становились дорожные указатели. Мы проехали деревеньки со следующими именами: Кармановка, Хохол, Хреновое, Васильевский Остров, Омутище, Зекинское и Воробушки. После Воробушков, к большой моей радости, началась настоящая природа. На горизонте виднелся темный лес, по обе стороны от дороги расстилались поля, пока еще в основном черные, но кое-где уже покрытые зеленой порослью. Я не могла гарантировать, что это будущая золотая нива, но дышалось здесь определенно свободнее, если не считать пристроившегося впереди трактора, из выхлопной трубы которого валил густой черный дым.
Когда звери стали икать совсем угрожающе, я подыскала небольшую полянку в окантовке из тонких березок и елочек и осторожненько съехала на обочину. Вышла из машины и решительно распахнула заднюю дверь. Отважная Матильда выкатилась из машины и пошла нюхать травку, а мой бедный Леонард замер на самом краю сиденья, подозрительно оглядываясь по сторонам. Я ласково подпихнула его в пушистый зад и уселась на его место, с умилением наблюдая за тем, как проходит знакомство двух до крайности избалованных домашних зверей с дикой природой.
Потом мы перекусили, после чего Лесик удалился в кусты и вернулся оттуда страшно гордый и довольный. Матильда застолбила за собой практически всю полянку по периметру, и я уверена, что дикие звери еще долго будут обходить ее стороной. Территорию Матильда метила со зверским выражением на морде и с глухим рычанием.
Небо стало лиловым у нас над головой и розовым на горизонте. Дорога шуршала под колесами, указатели информировали меня, что до Уржума, к примеру, осталось всего-ничего, а вот до Уфы еще ого-го сколько, я потихоньку клевала носом, но при виде надписи «Караул 15 км» воспрянула духом и проснулась.
