Господи, как сладко, как нежно он ее сегодня поцеловал! Такие поцелуи достигают самых потаенных струн женского сердца…
Кэрри глубоко вздохнула. Не отдавая себе отчета, она напечатала: «Я не хочу, чтобы у нас с Гаррисоном Ротвеллом что-нибудь было».
Впрочем, не поздно ли она спохватилась?
Глава седьмая
Его разбудил стук в дверь спальни.
— Гаррисон? Сейчас половина девятого.
Половина девятого? Он мигом сел на кровати и протер глаза.
— Как Мэтью?
— Температура упала. Я приготовила кофе. Вам принести?
— Прекрасно. — Чуть поколебавшись, он добавил: — Подождите минутку, я натяну на себя рубашку.
— Я уже видела вас без рубашки. — Кэрри вошла с чашкой в руках. — Надеюсь, я угадала? Вы пьете черный кофе?
— Черный, пойдет. — Так можно и привыкнуть, что за тобой ухаживают!
— Я позвонила детскому врачу. Мэтью могут принять в половине десятого.
— Замечательно. Вы просто чудо.
— Только не опоздайте на прием.
Кэрри подошла к постели, и он протянул руку за чашкой.
Но Кэрри не двигалась.
Гаррисон удивленно поднял брови.
Глаза Кэрри словно остекленели. Рот приоткрылся.
— Кэрри?
Она вздрогнула, словно очнувшись, поставила чашку на столик и выбежала из комнаты.
Чувствуя, как в нем пробуждается мужская гордость, Гаррисон потянулся за чашкой. Ему было ясно — вид его, неодетого, произвел на Кэрри сильное впечатление.
Когда он, приняв душ, вошел в гостиную, Кэрри старательно избегала его взгляда.
— Я собрала Мэтью и приготовила вам пакет с пеленками. И записала, сколько и на что у меня ушло времени, — может, вам пригодится. Отзыв свой закончила и собиралась загрузить в машину детское белье, как только Натан проснется… Ой, что это я разболталась!
Гаррисон невольно улыбнулся.
Она, наконец, взглянула ему в глаза.
— А всему виной, наверное, кофе. Он у меня получился непривычно крепкий.
Кэрри, несомненно, была смущена. Гаррисон чувствовал себя польщенным.
— Кофе замечательный. И как мило с вашей стороны принести его мне в постель.
Последнее он сказал зря. Девушка зарделась.
— В кухне есть еще, — обронила она, с деланной беззаботностью.
— Спасибо. Пожалуй, налью чашечку.
Неожиданно его охватила радость. Он, несомненно, нравится Кэрри. И если уж Кэрри нравится ему, то такая взаимность приятна. К его удивлению, она оказалась интересной женщиной.
Обычно Гаррисона привлекали женщины с ежедневником, без которого они не могли обойтись. Да, да, он всегда встречался с деловыми дамами, имевшими в жизни определенную цель. Друг от друга их отличала лишь продолжительность этакого «делового романа». Затем их пути с Гаррисоном расходились.
С Кэрри все обстоит иначе. Она, напротив, нуждается в человеке, который указал бы ей, в каком направлении двигаться. Руководил бы ею.
Ведь он уже многих наставил на путь истинный. И в том его дань обществу.
Наливая себе кофе, он украдкой наблюдал, как Кэрри наводит порядок в комнате. Да, вот вернутся Стефани с Джоном, заберут от него детей, и тогда он разберется в своих чувствах к Кэрри.
Гаррисон попил кофе и вернулся в гостиную.
— Пойду, подниму Натана, — сказал он. — Спасибо за все, что вы для меня сделали, Кэрри. Одному мне бы пришлось ох как туго.
— Не будите Натана. — Кэрри нахмурилась. — Я останусь здесь, пока вы съездите на прием.
— Я и так слишком много на вас взвалил. К тому же вам надо поспать.
— Высплюсь после вашего возвращения. Не весь же день уйдет на визит к врачу.
Возможность оставить Натана дома оказалась непреодолимым искушением.
Как, впрочем, и сама Кэрри.
На прием удалось попасть лишь спустя два часа. Сидя перед дверью кабинета, Гаррисон успел пересчитать всех уток на обоях, скормить Мэтью единственную бутылочку с детским питанием, которую им положила Кэрри, и дважды перепеленать ребенка. В нем поднимался праведный гнев.
Так дела не делаются! Они назначены на половину десятого, а впереди еще целая толпа детишек. Что за отношение к пациентам — заставлять их часами сидеть в окружении больных детей, заражающих друг друга?
Гаррисон обиделся до глубины души. Его время имеет не меньшую ценность, чем время врача. Вот уж кто позарез нуждается в Ротвелловских «Советах по организации рабочего времени» — медики! Он пошел жаловаться в регистратуру, но ему ответили, что остальные дети тоже записаны на прием.
— Но почему все на одно время? — возмутился Гаррисон. — У вас что — нет расписания?
С треском захлопнувшееся окошко регистратуры дало понять, что разговор закончен.
Только после полудня дядя и племянник вышли из поликлиники. Бедная Кэрри! Небось валится с ног от усталости.
Из квартиры доносилась знакомая музыка из телефильма «Улица Сезам». Войдя, Гаррисон увидел Натана, сидящего на полу среди разбросанных резиновых игрушек.
— Больсая птица! — произнес мальчуган, ткнув пальчиком в сторону телевизора.
— Да, большая, — согласился Гаррисон, не понимая, что занятного находит его племянник в неуклюжем желтом страусе.
Бросив сумку с пеленками на пол, Гаррисон огляделся. Где же Кэрри? Он заволновался.
— Натан, где Кэрри?
Малыш ткнул пальчиком в сторону тахты:
— Кэви бай-бай.
Войдя с Мэтью на руках в гостиную, Гаррисон увидел спящую мертвым сном Кэрри.
Гаррисона охватили странные чувства, совершенно ему несвойственные. Прежде всего — чувство вины. Она потратила уйму времени, помогая ему. А уж он-то знает цену времени. Натан подбежал к Кэрри и погладил ее по голове.
— Больсая птица пьивет — пьивет.
Молодая женщина очнулась ото сна.
— «Улица Сезам» закончилась? Значит, пора приниматься за ленч. — Она приподнялась и увидела Гаррисона. — Давно вы здесь?
— Несколько минут.
Гаррисон положил спящего Мэтью в манеж.
— Что ж вы меня сразу не разбудили? Что с Мэтью?
— Да обычная простуда. Если через пару дней не станет лучше, велено привезти его снова. — Вслед за Кэрри и Натаном он прошел в кухню. — Но главное, пришлось ждать два часа. Два часа! И я был далеко не единственный.
Пока он возмущенно рассказывал о волоките в поликлинике, Кэрри надела на Натана фартук, открыла банку обожаемых мальчиком макарон и поставила разогревать в микроволновую печь. Гаррисон все стоял в
