Шарлотта поджала губы и пошла дальше.
— Да, я хочу знать. Раз вы личный слуга лорда Карлайла, я открою вам душу.
В обычно меланхоличных глазах Бэтсфоума мелькнул интерес, как всегда, когда он оказывался рядом с Шарлоттой.
— Я потерял дар речи от чести, оказанной мне вами, мадам. Я потрясен. Я просто вне себя от радости. Я готов лопнуть от гордости, получив этот в высшей степени неожиданный дар от вашего сиятельства. Горю нетерпением и готов познать ваши мысли, разделить с вами груз вашей души, поддержать вас во всех и в любых стремлениях вашего достойного уважения и, должен добавить, совершенно уникального ума. Коротко говоря, я ваш покорный слуга и, затаив дыхание, рад выслушать послания вашей души. Молю вас, моя добрая леди, расскажите все прямо сейчас, пока мое сердце не разорвалось от ожидания и предвкушения, оставив от меня лишь безжизненную скорлупу, оболочку бывшего меня, скончавшегося прямо здесь, на этих самых ступенях.
Шарлотта остановилась на верху лестницы и вскинула бровь, глядя на дворецкого.
— Бэтсфоум!
— Да, миледи? — Поднявшись на последнюю ступеньку, он низко поклонился.
— Очевидно, вы читаете слишком много цветистых романов. Они изуродовали ваш мозг. В высшей степени неприлично иметь дворецкого с изуродованным мозгом. Поэтому вынуждена настаивать на том, чтобы в будущем вы ограничились одним цветистым романом в месяц, и не более того.
Он снова поклонился, едва не коснувшись головой коленей, и губы его задергались.
— Как прикажете, миледи. Я постараюсь заполнить долгие свободные часы, коими наслаждался ежедневно, читая цветистые романы, каким-нибудь другим, более полезным делом. Может быть, буду брать уроки кузнечного ремесла.
— Превосходная мысль. — Шарлотта кивнула и позволила ему открыть дверь в гостиную. — Так. Теперь насчет моей души. Раз уж вы слуга его сиятельства и значит, пользуетесь его доверием, я открою вам, что у меня появилась цель — полюбить его. Я как раз пыталась это сделать, но вы и сами оказались свидетелем печального эпизода там, внизу.
Глаза Бэтсфоума на мгновение удивленно распахнулись, но он тут же снова прикрыл их.
— Неужели, мадам? — пробормотал дворецкий. Шарлотта, нахмурившись, начала расхаживать взад и вперед по небольшой комнате, обставленной в кремовых и зеленых оттенках.
— Как он может ожидать, что я его полюблю, если не позволяет мне помогать ему в работе, — это выше моего разумения! Не понимаю, что я сделала не так?
— Мне кажется, миледи, лорд Карлайл счел неверными не намерения вашего сиятельства, а способ, который вы избрали, чтобы ему помочь.
Шарлотта прошла мимо него, все еще хмурясь.
— Он принял все чересчур близко к сердцу. Его возражения, когда я хотела просто почистить тот грязный двигатель, были в высшей степени не джентльменскими, и только то, что я твердо намерена его полюбить, помешало мне хорошенько надрать ему уши.
Бэтсфоум смиренно опустил голову, скорее не из покорности, а чтобы хозяйка не успела разглядеть в его глазах нечестивый блеск.
— Возможно, я и ошибаюсь, но насколько мне известно, некоторое количество грязи в виде жира необходимо, чтобы поршни гладко входили в отверстия. Без этой субстанции двигатель не сможет работать так, как должен.
Шарлотта резко повернулась.
— Да, но он сказал, что мое вмешательство — ха! как будто вытереть грязь и жир с деталей значит вмешиваться! — погубило поршни. Но в общем, — тут ее руки запорхали, словно отталкивали обидную мысль, — речь не об этом. В результате моих лучших побуждений и нежной заботы меня же и выгнали. Значит, я должна найти другой способ полюбить его. И раз уж вы знаете графа лучше всех, я надеюсь, что вы сможете мне что-нибудь посоветовать.
Шарлотта с надеждой посмотрела на дворецкого. Он в замешательстве взглянул на нее:
? Я… я…
— Да ладно, Бэтсфоум! Вы знаете Аласдэра лучше, чем кто-либо другой. Я ничего не могу добиться от мисс Макгрегор, кроме «когда это случится, вы поймете» и прочей неопределенной чепухи, но на вас-то я надеюсь! Вы осведомлены не только о его ежедневных личных делах, но еще и помогаете ему с этим двигателем. Вы наверняка можете подсказать что-нибудь такое, что поможет мне добиться цели.
Бэтсфоум — впервые с тех пор, как стал слугой Дэра, — потерял дар речи. Не соображая, что делает, он сел в одно из двух одинаковых зеленых кресел с кожаными спинками.
— Я… вы… — Он кашлянул и вдруг понял, что сидит в присутствии хозяйки. Поднявшись, дворецкий пробормотал слова извинения. — Я подумаю, миледи.
— Прекрасно. — Шарлотта отпустила его кивком головы и подошла к бюро. — Только поторопитесь, пожалуйста. До наступления ночи осталось каких-то несколько часов, и хотя скорее всего я успею к этому времени, все же не хочу рисковать — вдруг я не сумею полюбить его целиком и полностью до того, как мы ляжем спать? По отношению к Дэру это будет просто нечестно.
— Сделаю все, что в моих силах, мадам, — произнес Бэтсфоум, снова поклонился и попятился к двери. Оказавшись в коридоре, он немного постоял, присвистнул и затопал к черной лестнице.
Кажется, он сумеет помочь своей хозяйке.
Дэр, спотыкаясь, поднимался по лестнице к своей спальне. Он ужасно устал и проголодался, но предпочел поужинать куском засохшего хлеба с заплесневелым сыром, лишь бы не сидеть за столом со своей женой. Переставляя отяжелевшие ноги с одной ступеньки на другую, он поморщился и потер шею. Его жена. Шарлотта. Женщина, медленно, но верно сводящая его с ума, причем не только неукротимым желанием, настолько невыносимым, что Дэр боялся потерять контроль над собой, но еще и своей бестолковой попыткой помочь ему с двигателем. Это его взбесило.
Помочь. Ха! Оригинальное слово для того, что она натворила. Никому, кроме Шарлотты, не могло прийти в голову стереть смазку с поршней. Ее «помощь» отбросила Дэра назад по меньшей мере на две недели, а может, и больше — пока теперь он раздобудет новые детали взамен испорченных.
В пустом желудке заурчало. Дэр с трудом волок ноги по темному коридору, понимая, что не может обвинять Шарлотту в том, что она натворила, как бы ему этого ни хотелось. Она просто пыталась помочь, и несмотря на ужас при виде погубленных поршней, сердце Дэра согрелось этим ее искренним желанием.
Может быть, у них все-таки есть надежда.
Бэтсфоум ждал его, и вид у него был таким же усталым, как у Дэра.
— Вроде бы я два часа назад велел тебе отправляться спать?
— О да, милорд, но не могу же я недобросовестно выполнять свой долг по отношению к вам, моему самому благородному и великодушному хозяину…
Дэр устало махнул рукой, останавливая этот поток слов, иначе он превратился бы в пятиминутный монолог.
— Только не этой ночью. Точнее, не этим утром. Просто помоги мне снять сапоги и отправляйся в постель.
Бэтсфоум повиновался, помог хозяину переодеться в полинявший, но все еще элегантный шелковый халат и только после этого сообщил, что с постелью возникли затруднения.
— Какие еще затруднения? — обернулся Дэр, уже взявшийся за дверную ручку. Он едва не падал от изнеможения.
— Случился небольшой пожар, милорд. Ничего серьезного, его сразу же потушили, но огонь успел безвозвратно погубить матрац.
— Пожар. — Дэр помотал головой. Должно быть, он устал сильнее, чем думал. — В моей постели.
Бэтсфоум кивнул.
— В моей постели случился пожар.
Бэтсфоум поставил на место таз для умывания и кувшин.
— В смысле — пламя? В моей кровати? Расположенной далеко от камина?
: — Случай в высшей степени таинственный, милорд, — согласился Бэтсфоум и выставил сапоги Дэра в коридор, чтобы потом почистить их. — Не представляю, каким образом там мог начаться пожар, но факт
