– С моей Возлюбленной та же самая история. Она не испытывает никакого уважения к тому, что я Темный. Они просто не понимают, эти американцы, насколько мы опасны. Когда Элли сердится, она называет меня Клыкастик.
Они оба посмотрели на меня, как будто я была виновата в том, что Элли называет так своего мужа.
– Эй, – воскликнула я и подняла руки, – а я-то здесь при чем?
– Вот и оставайся ни при чем, – сказал Адриан, а Элли, Деймиан и мумии как раз вошли в комнату.
– Они могут остаться в кабинете Кристиана, – сказала Элли Деймиану. – Там есть телевизор. Мои призраки просто обожают смотреть телевизор, так что я думаю, что мумиям твоей мачехи это тоже придется по вкусу.
– Она мне не мачеха!
– Нет? – Элли посмотрела на Адриана: – А мне казалось, что вы двое воссоединились?
– Так и есть, – сказала я, высвобождаясь от объятий, без которых мумии просто не могли обойтись. Можно подумать, мы не виделись целую вечность, а не каких-то несколько минут. – Но мы с Деймианом не знали друг о друге, так что нам многое надо обсудить.
– От нее плохо пахнет, – раздраженно сказал мальчишка. Я гневно посмотрела на него.
Элли, которая хотела подойти к мужу, посмотрела на него и остановилась на полпути.
– В чем дело?
– В пушистом кролике, – ответил Кристиан.
– Не забудь еще про Клыкастика, – любезно подсказал Адриан и недоброжелательно посмотрел на мумию, которая взяла меня за руку. – Моя Возлюбленная никогда не дойдет до такой невоспитанности, чтобы обращаться ко мне подобным образом.
– Только если будешь хорошо себя вести, пончик, – ответила я.
Элли покачала головой и многозначительно посмотрела на мужа:
– Ах, Бога ради, пойдем, Дракула ты мой. Давай оставим счастливую пару наедине.
– Женщина, ты что, решила меня довести до безумия? – спросил Кристиан, выходя вслед за женой из комнаты.
– А она где будет спать? – спросил Деймиан, направляясь к большой кровати. – Здесь только одна постель, и я не собираюсь спать в такой вони.
– У нас есть чудесная комната совсем недалеко отсюда, – сказала Элли, вернувшись в комнату, и взяла Деймиана за руку. – Пойдем со мной. Ты будешь рядом с отцом, а… аромат Нелл не будет тебе мешать.
Деймиан бросил на меня недоверчивый взгляд, но позволил вывести себя из комнаты.
– Да что с этим парнем? – спросила я Адриана, когда дверь закрылась. Я старалась не подать виду, что слова маленького монстра задели меня. – Я принимала ванну. Я не… ах, ну перестаньте тормошить меня, – сказала я мумиям, которые снова подошли ко мне. Я указала им на дверь и велела выйти. Как ни странно, но они послушались меня.
Адриан посмотрел на меня, тяжко вздохнул и принялся распаковывать ранец. Мумии сами закрыли за собой дверь.
– Как бы не привыкнуть ко всей этой компании, – сказала я, поворачиваясь к Адриану. По его сдвинутым бровям я поняла, что он не в восторге от перспективы. Я улыбнулась и быстро добавила: – Нет, мы не собираемся их оставлять. Я верну их в привычное для них состояние, как только найду способ снова заколдовать их.
– Очень надеюсь, что так оно и будет. Следующие несколько часов будут достаточно трудными и без твоих мумий под ногами.
Я открыла верхний ящик комода и увидела, что Деймиан уже засунул туда свою куртку, свернутую комком.
– Да? То же самое можно сказать о твоем сыне. Почему ты не сказал мне, что Деймиан – твой сын? И чего он все время говорит, что от меня плохо пахнет?
– Ты как-то обмолвилась, что разговаривала с Мелиссандой, вот я и подумал, что ты все знаешь. Что до остального, то для Деймиана ты пахнешь иначе. Кровь Возлюбленной – это яд для всех, кроме Темного, с которым она воссоединилась. Вот на что так реагирует Деймиан.
Я уставилась на Адриана, а он спокойно засунул ранец за стул и скинул плащ.
– Ты хочешь сказать, что я для всех Темных пахну странно?
Он кивнул.
– А Элли тоже пахнет странно для тебя?
– Да.
– А как она пахнет?
– Чем-то протухшим.
– Да ты что? Ты уверен? Ух ты! Это значит, что я так же пахну для Кристиана? Я не могу пахнуть тухлятиной! – Я схватила Адриана за рукав, но он только посмотрел на меня. – Тухлятиной? Правда? Как прокисшее молоко или как заплесневелый хлеб?
– Скорее, как что-то мертвое, провалявшееся на улице несколько недель.
Я изумленно смотрела на него, а он преспокойно снимал свитер.
