Видя расстроенное лицо полицейского, хирург спросил:
— А какая ошибка облегчила бы ваше расследование?
— Ну, часов на одиннадцать-тринадцать.
— Но это же чушь! — взорвался хирург. — На час два — это ещё куда ни шло; но более десяти часов — это просто абсурд!
От раздражённого тона врача начальник штаба совсем смутился:
— Ну не сердитесь, пожалуйста! И примите мои глубочайшие извинения. Но понимаете, сенсей, обстановка была ведь не совсем обычная. Хлестал дождь, убитый лежал в воде. Температура упала до восемнадцати градусов. Не могло ли это повлиять на состояние трупа и, следовательно, на определение времени наступления смерти?
Простите, но это рассуждения профана. Действительно был ливень, труп лежал в глубокой луже, температура воздуха упала. Но всё это мелочи, которые не могут существенно повлиять на состояние трупа. Ошибка на десять часов — нонсенс. Если экспертиза допускает такую ошибку, то у эксперта надо отобрать медицинский диплом! — Врач, продолжая негодовать, пустился в объяснения, чтобы втолковать этому тупоголовому полицейскому, какую роль в определении времени наступления смерти играют трупные пятна, степень окоченения и прочее, и прочее.
— Понял… Благодарю вас… Убедили, что всё точно… — Начальник штаба поспешил ретироваться.
Главный хирург городской больницы был учёным. В его компетенцию входила лишь медицинская часть расследования. А личность преступника, прямые и косвенные улики, короче говоря, всё, чем занимается полиция, расследуя преступление, его не интересовали. Поэтому ему было всё равно, помогло следствию его заключение или нет. А полиции, особенно в случаях сомнительных, когда за отсутствием улик главную роль играет интуиция, далеко не безразлично заключение врача. Именно в нём ей хочется усмотреть ошибку.
Иными словами, когда данные медэкспертизы работают на принятую за основу версию, полиция 'уважает науку', а в противном случае 'более чем науку уважает собственное чутьё'.
Когда начальник штаба розыска вернулся в управление, сыщик, ходивший к полицейскому врачу, уже ждал его. Мнение полицейского врача полностью совпадало с мнением главного хирурга городской больницы.
— Знаете, шеф, — сказал сыщик, — врач выслушал меня и давай хохотать. Надо же, говорит, такую чушь придумать — ошибка на десять часов! Ох, уж эти мне полицейские!..
Один врач возмутился, другой посмеялся. Следствие упёрлось в стену.
Скорее всего, эту стену не пробить. Преступник не признается. Как бы убедительны ни были причины и мотив убийства, они ничто по сравнению с заключением медицинской экспертизы, основанным на данных науки. Прокурор откажется возбуждать дело, ибо подкрепить обвинение во время суда будет нечем.
И всё же начальник штаба розыска не сдавался. За Канэзаки была установлена слежка. Но сыщики докладывали, что ничего подозрительного в его поведении не наблюдается.
После убийства прошло десять дней. Ничто не изменилось. Не появилось ни новых подозреваемых, ни новых свидетелей.
Какое-то время стояла ясная погода, потом опять два дня подряд шёл дождь. Сыщики бесцельно бродили у дома Гисукэ Кинэзаки. Неасфальтированная, мощённая булыжником улочка стала грязной. Большую, видно, не хотевшую просыхать лужу кто-то засыпал землёй.
Один из сыщиков мимоходом ковырнул землю носком ботинка. Заблестели осколки — битое стекло, что ли.
Сыщику стало любопытно — уж очень много их было. Он поднял один осколок, очистил его от грязи. Оказалось, это не стекло, а пластик, скорее всего полистирол. Осколки были довольно толстые, розовые.
Видно, чтобы засыпать лужу, вместо гальки использовали осколки какой-то пластиковой посудины.
Интересно, что это было? Ведро, таз?.. Нет, пожалуй, для таких небольших ёмкостей осколки слишком толстые.
Сыщик огляделся. Перед ним был задний двор дома Канэзаки, где находилась винокурня сакэ. Её окружали винные склады, сараи и прочие хозяйственные постройки. Высилась труба, на которой виднелась надпись: ‹Сакэ высшего качества 'Дзюсен'›. Сыщик завернул в бумагу пять осколков и положил в карман.
Начальник штаба розыска разложил осколки, на столе. Поочерёдно брал каждый, вертел, разглядывал.
Один из сотрудников подошёл к его столу и, увидев, чем он занимается, сказал:
— Полистирол. И какой толстый.
— Да, осколочки солидные. Это не от ведра и не от таза.
И уж во всяком случае не от игрушек. Как ты думаешь, что это было? — Начальник протянул осколок сотруднику.
— Трудно сказать… Впрочем, может быть, ванна. В последнее время появилось много пластиковых ванн.
— Что, у тебя тоже такая?
— Да. Хорошая штука. Эти ванны лёгкие, и вода в них долго не остывает. У меня дома тоже розовая.
Начальник задумался. Кто-то совсем недавно рассказывал о розовой полистироловой ванне… Ах да, ребята, которые были в командировке на Кюсю. Говорили, что когда они пришли к Кацуко Урабэ, она мыла розовую полистироловую ванну. Ванна была европейского типа, лежачая.
— Послушай, какая у тебя ванна? Европейская, в которой можно лежать на спине?
— Что вы! Она хоть и пластиковая, но обыкновенная, японская. Коробкой. Для нас ведь непривычны лежачие ванны. В отелях-то — ладно, а дома, когда часто купаешься, как-то неуютно.
Штаб розыска организовал проверку магазинов сантехники. Нужно было выяснить, не покупал ли Гисукэ Канэзаки розовую полистироловую ванну. Оказалось — покупал. Такой магазин нашёлся. Сыщик записал то, что рассказал ему хозяин магазина.
'Этой весной приходил ко мне господин Канэзаки. Сказал, что его кипарисовая ванна обветшала и он хочет заменить её пластиковой европейского типа. Ему, значит, нужна была лежачая, но более глубокая, чем стандартная. Так, мол, для японцев привычнее. У меня в магазине такой не было, я запросил главную контору фирмы. У них как раз оказалось то, что ему нужно. По всём параметрам подходила. Глубокая, длинная, розового цвета. Все работы по переоборудованию выполнил наш магазин. Да, сменили мы, значит, ванну… Прошло совсем немного времени, и вдруг звонит мне супруга господина Канэзаки. Говорит, что никак не может привыкнуть к европейской ванне, хочет японскую, деревянную, чтобы всё как раньше было. Ну, моё дело маленькое — раз заказчик хочет, почему не сделать… Только странно мне показалось: и месяца, наверное, не прошло, а уже опять перемены. И ведь сколько денег истратили, переоборудование дорого стоит, да и ванна, та розовая, полистироловая, была дороже стандартной. Чудная семья! И главное, супруга-то совсем новую ванну выбросила в сарай. Сама мне об этом сказала. Такая жалость! Когда мы второй заказ выполняли, господина Канэзаки не было. Я тогда ещё подумал — может, в этом доме что-то неладно…'
На Кюсю вновь полетели розыскники и, вернувшись дня через три, передали начальнику новые показания Кацуко Урабэ.
'Когда я жила в Намицу, у меня в квартире была большая лежачая ванна европейского типа, в
