сделала попытку заговорить с ними по-венедски, объясняя, что приехала в Акабу с отцом, купцом из Рыси, но здесь заблудилась и не может найти обратной дороги к караван-сараю. В ответ дедеркины, продолжая перешучиваться, стали подталкивать ее к дверям какого-то вертепа. Сначала юная венедка доверчиво сделала несколько шагов, но затем, заподозрив неладное, стала вырываться. Хохочущие мерзавцы, подхватив девушку, грубо потащили в сторону подвала. Прохожие старательно отворачивались, не желая связываться с дерзкими бандитами.
Лишь один смуглый и жилистый черноусый парень в опаленном кожаном фартуке – судя по пятнам сажи на лице, он был кузнецом – бросился к дедеркинам, возмущенно требуя прекратить безобразие, но вынужден был остановиться, когда перед носом у него сверкнули ножи. Парень отступил на полшага и принялся громко возмущаться: дескать, проклятые пришельцы совсем обнаглели, и пора, мол, наконец очистить город от этой дряни. Обозленные дедеркины пустили в ход кулаки. Кузнец вырвался из кольца, отбежал на другой конец площади и, с трудом шевеля разбитыми губами, прокричал со злобой:
– Ну, погодите, шакалы! Вот придет Горуглу – поглядим, какого цвета ваши кишки!
Никто его не поддержал. Зажав девушке рот грязными ладонями, распоясавшиеся насильники беспрепятственно понесли ее дальше.
Сумукдиар стоял как раз на пути банды и, когда шестерка дедеркинов проходила мимо, громко сказал:
– Немедленно отпустите ее.
Невероятно удивленные этим окриком, они уставились на агабека, и красно-зеленый проговорил примирительно:
– Эфенди, зачем мешаешь позабавиться с этой желтоволосой кобылой? Если хочешь, мы позволим тебе попробовать ее первым – только заплати десять дирхемов.
«Превратить бы их в жаб», – брезгливо подумал Сумукдиар.
Делать этого он, однако, не стал, потому что не хотел неприятностей с городскими властями, и снова потребовал:
– Я сказал: отпустите и убирайтесь.
На их свирепых рожах заиграли угрожающие гримасы. Кто-то завизжал:
– И твоя очередь скоро настанет! Кровью умоешься, гирканский пес!
– Он мешает честным гражданам эмирата! Хастанский шпион!
«Ну вот они меня и довели, – отреагировал разъяренный джадугяр. – Придется выпустить немного черной крови. Никакого вреда, кроме пользы».
Он сделал шаг вперед и, все еще надеясь обойтись без трупов, опрокинул ближайшего дедеркина ударом эфеса в челюсть. Остальные проворно расступились, взяв агабека в кольцо. Снова тускло блеснули длинные кривые клинки кинжалов.
Дело принимало неприятный оборот – как тогда, в Шайтанде. Убить волшебника без магического оружия трудно, однако возможно, поэтому Сумукдиар, не дожидаясь атаки, пустил в ход говве-а-джаду. По Мурдар-Мейдану пронесся вихрь джамана, и злобные духи мгновенно исчезли, сметенные сокрушительным ударом чародейской силы. Теперь никто не направлял шестерку бандитов, но у тех не хватило ума ретироваться, и главарь в полосатом халате приказал перерезать глотку богато одетому врагу. Двое рискнувших напасть на него одновременно спереди и слева немедленно лишились голов, и число мертвецов могло бы утроиться, но тут на площадь вырвались две дюжины всадников, возглавляемых Шамшиададом.
– Бросайте оружие, вы, дети бешеной гиены! – рявкнул сарханг Тайной Стражи.
Мигом растеряв последние остатки куража, дедеркины бросились врассыпную, но были схвачены спешившимися солдатами.
– Вовремя ты подоспел, братишка, – сказал Сумукдиар.
– Дядюшка меня предупредил, что наемники Сил Мрака могут напасть на тебя, вот я и выехал навстречу.
Салгонадад предвидел? Значит, это была ловушка для него, Сумукдиара! Не отвечая Шамшиададу, он подошел к связанному главарю бандитов и, обыскав карманы красно-зеленого халата, обнаружил необычный кинжал. На первый взгляд оружие казалось бронзовым, но то была не простая бронза. Клинок буквально горел от переполнявшей его магии, причем магии злой, на какую был способен только Магриб. Изображения сплетенных змей, выгравированные на рукоятке и вдоль лезвия, не оставляли сомнений – оружие изготовлено далеко за морем, на западе Черной Земли. И назначение у этого оружия было самое простое – убивать сверхъестественные существа, в частности волшебников.
Додумать, что все это могло означать, агабек не успел: на площадь выбежал рыжебородый мужик в кафтане – типичный рысс. Девушка, ставшая поводом для стычки, бросилась к нему и принялась, всплескивая руками, что-то рассказывать. Выслушав ее, мужик подошел к Сумуку и Шамши и проговорил на ломаном парфянском:
– Чок саг ол, большое спасибо, досточтимые эфенди, вы спасли от бесчестья мою дочь…
– Это был наш долг, – ответил Сумукдиар по-рысски. – Можете говорить на своем языке, мы оба учились еще в прежних школах.
Озабоченный, как бы у приезжих не сложилось превратного впечатления о порядке в Акабе, Шамшиадад добавил:
– Надеюсь, этот досадный случай ненадолго омрачит настроение наших дорогих гостей. Преступники – не горожане, а пришельцы из Хастании. К тому же они были обуяны злыми демонами – гульябанами.
– Вроде ваших бесов, – пояснил Сумукдиар. – Оставим этот неприятный разговор. Скажите лучше, какая сейчас жизнь в ваших городах?
Гость – так у рыссов назывались купцы – оказался словоохотливым и поведал, что в Белоярске, откуда он приехал, сейчас тревожно: прежний князь сильно прижимал податями торговых людей, а новый – тот и вовсе лютый зверь. Донельзя донимают поборами, говорят, к войне готовиться надо… И вообще, дескать,
