Та удивленно покачала головой справа налево и обратно: нет, мол, впервые вижу. Незнакомец подошел поближе и сказал кротко:
– Прости старого человека, досточтимый и прославленный джадугяр, да продлят высшие силы твои годы! Позволь просить тебя о великой услуге, оказание которой вовсе не затруднит столь могущественного волхва.
Гирканец милостиво кивнул, поскольку старик был едва ли не первым, кто назвал его «волхвом», по достоинству причислив к высшему магическому разряду. К тому же Сумук не связывал себя никакими обязательствами. Пусть старикашка излагает свою просьбу: его дело – просить, наше дело – отказать. Ха- ха-ха!
Получив разрешение, дряхлый добряк сбивчиво изложил суть замысла. Речь шла о банальном колдовском поединке. Старик горел желанием сразиться с заморским волшебником, чтобы испытать свою силу. Судя по тусклой расцветке нимба вокруг его головы, престарелый маг не имел ни малейших шансов выстоять против второго джадугяра Средиморья, однако отказываться в таких случаях было не принято. В конце концов, поединки эти совершенно безопасны и пойдут на пользу обоим участникам.
– Я быстро, – бросил Сумук, поднимаясь из-за стола.
– По-моему, тоже, – кивнула Динамия.
Возле них быстро собрались сотни две зевак, привлеченных бесплатным развлечением. Зрители благоразумно растянулись широким кольцом, чтобы не попасть ненароком под удар джамана. Старик, так и не назвавший своего имени, потребовал, чтобы бой шел только на магической энергии, то есть без оружия, а также чтобы Сумукдиар поклялся, что не убьет его.
– Клянусь, клянусь, – нетерпеливо буркнул гирканец. – И оружием я пользоваться не стану, и живым ты отсюда уйдешь.
Удовлетворенный его заверениями, противник начал распускать ответвления своего говве-а-джаду, но Сумук уже кинулся в атаку. Превратив джаман в сеть с мелкими ячейками, он накинул этот невод на старого колдуна и попытался придушить столь нехитрым приемом чужую магию. Не тут-то было. Старик не без труда, но все же отразил его натиск и даже попытался контратаковать, но успеха не имел, джаман противника не мог вырваться из сетчатой ловушки, однако и сотканное Сумуком магическое устройство сжималось невероятно медленно, словно преодолевая чудовищной силы сопротивление.
Было о чем задуматься. Агабек невольно вспомнил прорицание Динамии о скорой схватке с очень сильным противником. Кажется, это и есть тот самый враг – могучий и коварный, сумевший замаскировать истинную мощь своих колдовских способностей.
Надо было срочно менять тактику. Продолжая нажим сетью, чтобы отвлечь внимание старикашки, кем бы тот ни был, Сумукдиар накапливал часть джамана, концентрируя материализованное волшебство в виде шара, размещенного вне поля зрения неприятеля.
Между тем старик уже изнемогал, не в силах противостоять натиску оплетавшей его магической сети. Внезапно он стремительным движением выхватил из-под драного халата нечто, сверкавшее тусклым металлическим блеском, и замахнулся для броска. В тот же миг заготовленный гирканцем шар джамана обрушился на коварного старикашку, пробив с размаху все три слоя его защиты. Вражеское хварно моментально потухло, старик упал навзничь и застыл, не подавая признаков жизни.
Зрители восторженно взревели, приветствуя победная. Сумук быстро подошел к лежащему и вырвал из его руки подозрительный предмет. Как он и предполагал, это был уже знакомый гирканцу магрибский кинжал. «Еще один лазутчик Хызра», – решил он. Обыскав бесчувственного врага, джадугяр обнаружил магический жезл с тем же магрибским орнаментом. Впрочем, узоры на этом атрибуте оказались более свирепыми, да и самих символов было несравненно больше: змеи, ядовитые жуки-великаны, водяные ишаки, дэвы, кентавры, минотавры, гарпии еще какие-то кошмарные твари – словом, все порождения преисподней были тщательно нанесены на этот жезл.
Жезл буквально излучал переполнявшую его магическую энергию. Нет, обладатель столь могущественного атрибута не мог быть простым наемным убийцей. Вероятно под личиной добродушного старикашки скрывался исключительно сильный магрибский колдун. Возможно, он принадлежал к свите Тангри-Хана или даже был приближен к самому Хызру.
Сумукдиар приставил к горлу врага острие своего меча и легонько покрутил рукоятку. Из крошечной ранки выкатились дымящиеся капельки черно-зеленой крови. Старик, проворно открыв глаза, истошно завопил:
– Ты поклялся не убивать меня!
– Помню, помню, – усмехнулся агабек. – Обычно я не нарушаю своих обещаний, хотя ты пытался нарушить наш уговор, и одно это освобождает меня от всех обязательств… – Он выдержал паузу, смакуя охвативший противника страх, затем сказал: – Тебе придется ответить на кое-какие вопросы…
Меч Афрасиаба очертил вокруг убийцы контур правильного пятиугольника. Пентаграмма засверкала, наливаясь магической субстанцией, – вырваться из этой ловушки было практически невозможно. Вскочив на ноги, старикашка потыкался в разные стороны, однако пять невидимых стен прочно держали пленника.
– Как тебя зовут? – осведомился Сумукдиар.
Магрибский наймит попытался хорохориться: мол, не намерен отвечать. Презрительно усмехаясь, Сумук мягким ласкающим движением взял на изготовку трофейный жезл, и узкие глаза старика невероятно расширились – он был готов завизжать от унижения и ужаса. Еще мгновение – и заключенная в жезле энергия выплеснулась под пятигранный «стакан», накрывший пентаграмму, и пленник действительно заорал, раздираемый нестерпимой болью.
– Прекрати, – умолял он, рыдая. – Никто не смеет так мучить великого Хазрета Хызра! О, перестань, несчастный, а не то месть Хызра будет страшной! О, какая боль…
– Ты – Хызр? – поразился Сумук. – Так это ты убил Аламазана?
– Да, я! – провизжал тот, извиваясь всем телом. – И я убью тебя, Серапиона, Светобора, Агафангела, Салгонадада! А потом приведу сюда сюэней, и везде – от моря до моря – останутся лишь развалины, горы черепов, выжженная пустыня! Прекрати же пытать меня, проклятый!..
– Размечтался, гад! – злобно сказала Динамия, становясь рядом с гирканцем. – Ты еще ответишь, кто убил моих родителей.
Сумукдиар немного ослабил хлеставший из жезла поток страданий и кивнул:
