– Внимание, штаб сектора! Ни в коем случае не включать локаторы в активный режим. Противник сознательно провоцирует нас, чтобы вскрыть систему обороны.
Из штаба подтвердили получение этого приказа и отключили локаторы, однако комендант сектора напомнил, что в пассивном режиме не удастся навести на цель торпеды-перехватчики.
– Я сам остановлю нарушителя, – ответил Гаффай, – Рин, дистанция?
– Тридцать две сотых.
– Дай предупредительный.
– Займись, Петрович, тут нужна ювелирная работа, как раз для твоего зрения, – распорядился фитаклид. – Два пальца перед носом противника.
Аккуратно переместив точку прицеливания, Шестоперов нажал «гашетку». Поперек трассы тинборского лайнера вспыхнули плазменные шары разрывов. Один из огненных клубков даже опалил носовую часть «Звезды Радости», но чужой корабль, не принимая во внимание столь прозрачные намеки, продолжал мчаться прежним курсом и с прежней скоростью.
– Крейсер тинборов двинулся к нам средним ходом! – доложил Орта Хуру.
– Плевать! – охваченный азартом погони, Гаффай вцепился обеими руками в штурвал. – Даю последнее предупреждение «Звезде Радости». Требую немедленно прекратить трансляцию кодированной развединформации и заглушить реакторы. Начинаю обратный отсчет времени. При счете «ноль» открываю огонь на поражение.
Не дожидаясь особых распоряжений, Кузьма Петрович навел пушку на грузовой отсек лайнера, но, как выяснилось, поторопился. Командир приказал дать очередь впритирку к корме – чтобы ударная волна тахионной плазмы, проникнув через дюзы, десинхронизировала ядерные процессы в двигателе.
– Бустафонцы нажимают, – обеспокоенным голосом сообщил штурман. – Через полчаса догонят.
Ответ Гаффая был предельно лаконичен:
– Пли!
Обе пушки ударили одновременно. Пламя разрывов смешалось с огненными струями выхлопов, лайнер зарыскал по курсу. Извергаемые дюзами потоки энергии стали рваться на неровные клочья, а затем и вовсе погасли. «Звезда Радости» резко потеряла скорость.
Хирин Гзуг сказал удовлетворенно:
– Все, сдох двигатель. Поперхнулся и сдох.
В этот момент, словно отвечая на его реплику, «Звезда Радости» выкинула совсем уж непредвиденный трюк. Из открывшегося в корпусе отверстия вылетели один за другим три небольших снаряда и устремились в сторону «Устрашающего». Крейсер легко уклонился от крохотных тихоходных торпед, так что они благополучно пронеслись мимо и вскоре взорвались где-то в глубине Нейтральной Зоны, заполнив помехами большую часть гравитационного диапазона.
– Противолокаторные петарды, – усмехнулся Гаффай. – Похоже, ничего более существенного у этих болванов нет… Абордажной команде подготовиться к высадке на борт нарушителя.
– А кто пойдет? – возбужденно осведомился фитаклид, ходивший в абордажные приступы еще в имперские времена. – Как у этой «Звезды» с размерами отсеков – известно кому-нибудь?
Сверившись с реестром, Визброй ответил, что лайнер построен по стандартному проекту: жилые каюты имеют универсальный масштаб, то есть достаточно велики, чтобы в них могли разместиться туристы-долоки, а не только тинборы. Но служебные помещения были рассчитаны лишь на экипаж, состоящий из тинборов и шушукаров – жукообразных существ, планета которых входила в Республику Тинборд, но которых сами тинборы считали не вполне разумными и использовали на самых непрестижных работах.
– То есть я пройду везде, гуманоидам в рубке придется сгибаться в три погибели, а долоки смогут фланировать лишь на пассажирских палубах, – резюмировал Рин.
«Лабиринт» приблизился к остановившейся «Звезде Радости» почти вплотную – счет пошел теперь не на световые годы, а на ничтожные десятки и сотни километров. С другого борта завис «Взрыв», а «Устрашающий», не сбавляя хода, двинулся навстречу бустафонским пограничникам. Обнаружив перед собой столь серьезного противника, фрегаты притормозили и разошлись, намереваясь поставить крейсер под обстрел с двух направлений. Из внутренних областей Нейтральной Зоны торопились корабли резерва, а со стороны открытою космоса подошел тяжелый крейсер Конфедерации. Появление последнего почему-то встревожило бустафонцев, и оба фрегата поспешили ретироваться.
– Здесь крейсер «Грозящий», – раздался из динамика незнакомый голос. – Прошу дать объяснения случившемуся.
– А я попросил бы покинуть сектор, – ответил Гаффай.
Разгорелся спор: командир «Грозящего» требовал допустить на лайнер досмотровый отряд конфедератов, тогда как Гаффай утверждал, что добыча принадлежит Ратулу, а посторонние должны немедленно убираться восвояси. Командир тяжелого крейсера кричал в ответ, что не признает исключительных прав Ратула на этот сектор и что, если его выведут из равновесия, он может приступить к реализации межзвездного договора о борьбе с пиратством. Гаффай тоже закипел и прорычал: дескать, пусть попробуют предатели-конфедераты сделать хоть один-единственный выстрел в этом месте, где с трех сторон на «Грозящего» смотрят замаскированные торпедные аппараты…
Между тем абордажный бот отвалил от «Лабиринта», имея на борту три дюжины боевых роботов- меченосцев и пятерку живых десантников. Визброй, назначенный старшим на время досмотра, привычно распределял задачи:
– Рин с одним из гуманоидов берут шестерку роботов и занимают рубку и капитанский салон. Остальные прочесывают жилую зону, уделив особое внимание той каюте на второй палубе, из которой велась передача.
А перебранка в эфире зашла между тем в глухой тупик. Командиры кораблей, рьяно отстаивая собственные права, явно исчерпали логические аргументы, а к силовым приемам переходить не собирались. В этот момент из рубки тяжелого крейсера послышался новый голос:
