многочисленные фильмы и романы о подобного рода встречах сыграли свою роль, то ли от природы Шестоперову достались крепкие нервы, но только потрясение оказалось не столь сильным, как можно было ожидать. На смену ошеломлению пришло любопытство, и он принялся расспрашивать звездного гостя: откуда, мол, с какими целями и на каком корабле прибыла на Землю экспедиция пришельцев.
Оказалось, что звездолет «Лабиринт», на котором служил бортовым врачом Ушафиан Миран, прилетел с планеты Ратул, располагавшейся в соседней спиральной ветви Млечного Пути. Цель рейда ограничивалась общей разведкой данного галактического сектора, то есть официальный контакт с обитателями этой части Галактики на ближайшее время не планировался. «Лабиринт» обследовал несколько десятков звездных систем и уже готовился стартовать восвояси.
Вопросов у Шестоперова было еще великое множество, но он сумел взять себя в руки и сказал деликатно:
– Ну-с, любезный, не стану вас задерживать. Жаль, конечно, что больше не увидимся, но, быть может, внуки мои к вам слетают.
– Рано прощаетесь, – доктор Миран замахал руками. – Я ведь обещал подбросить. Сейчас быстренько довезу вас на катере.
Пресловутый катер – диск, накрытый полусферой – стоял неподалеку за деревьями. Высотой он был, как прикинул Кузьма Петрович, в два человеческих роста, а диаметром – метров десять. Иллюминаторов на корпусе старик не разглядел. Припорошенный снегом космический аппарат был почти незаметен, особенно в сумерках.
– Летающая тарелка, – понимающе проговорил Шестоперов. – Много таких машин над Землей носится…
Миран неожиданно разволновался и стал выяснять, почему землянин убежден, что над его планетой летают аппараты именно такого типа. Немного ошарашенный неожиданным натиском Шестоперов сослался на туманные сообщения прессы и энтузиастов из числа уфологов-самоучек. Если верить всем этим россказням, то летающая посуда встречалась самых разных форм и размеров – от нескольких метров до километра.
– Ваши наблюдатели разглядели на корпусах этих кораблей какие-либо опознавательные знаки? – напористо допытывался житель планеты Ратул. – Например, такие…
Он направил фонарик на борт катера, и в круге света стала видна эмблема – восьмиконечная звезда, с каждого из лучей которой срывались извилистые молнии. Не дождавшись вразумительного ответа, Миран фыркнул, открыл люк катера и пригласил Шестоперова пройти в пост управления. При этом не забыл мысленно объяснить: мол, что добычу лучше бы оставить прямо в тамбуре, чтобы не заляпать кровью жилые отсеки.
Шестоперов примерился схватить кабана за копыто, чтобы затащить в корабль, но инопланетянин махнул рукой: оставь, дескать. Из переборки тамбура вылезла механическая рука с клешней на конце, подняла тушу, занесла внутрь и опустила на пол.
– Идите за мной, – сказал Миран. – Разберемся с «тарелками».
Рубка оказалась тесноватым – со среднюю комнату хрущевской планировки – и скудно обставленным помещением. Интерьер ограничивался тремя креслами и пультом. Показав землянину на крайнее слева сиденье, Миран пристроился рядом, потыкал указательным пальцем в кнопки, и прямо в воздухе перед ними загорелись объемные картинки.
Уже знакомая старику восьмилучевая звезда с молниями. Два изогнутых меча – изумрудного и рубинового цвета, скрестившихся на фоне золотистого звездного диска. Квадрат, разделенный на три полоски – бирюзовую, оранжевую и черную.
Было еще с десяток голограмм, изображавших всевозможные эмблемы: круги, ромбы, треугольники, стилизованные звезды и галактические спирали, а также кошмарных зверей, сжимавших в когтях холодное оружие.
– Какие из этих знаков замечены на так называемых «летающих тарелках»? – строгим голосом осведомился космический врач.
Пришлось признаться, что земляне ухитрились за целых полвека не получить ни одной удачной фотографии инопланетных космолетов, не говоря уж о рисунках на обшивке. Как ни странно, но такой ответ, похоже, успокоил Мирана. Во всяком случае, следующая его мысленная тирада «прозвучала» вполне благодушно:
– Вероятнее всего, эти корабли вообще не имеют таких эмблем, то есть не связаны с нашей частью Галактики. Насколько мне известно, «Лабиринт» – первый корабль, прилетевший из Второго Рукава к вам в Третий. Хотя, конечно, мне известно далеко не все… Ну, ладно, где вы там свой экипаж оставили?
Голограммы бортовых опознавательных знаков растаяли, и вместо них появилась панорама тайги. Внешние камеры катера работали, наверное, в инфракрасных лучах, потому что изображение было очень светлым и четким, как днем. Кузьма Петрович указал направление, и через несколько минут катер приземлился возле шестоперовской «Нивы».
– Будем прощаться, – без особой охоты предложил землянин. – Вы когда к себе на Ратул отправляетесь?
– Через два ваших дня вернется «Лабиринт», – поведал Миран. – Сейчас ребята соседнюю планету обследуют, а я тем временем буду Землю изучать.
– Знаете что, – сказал вдруг Шестоперов. – Поехали ко мне. Все равно вы ночью много не наизучаете. Посидим, поговорим, чаю бутылочку раздавим…
Последняя идея пришлась инопланетянину по душе, однако он для видимости недолго отнекивался: неудобно, мол, стесним вашу семью… Старик объяснил, что семьи у него, можно сказать, нету: супруга скончалась в позапрошлом году, у старшего сына своя квартира имелась, а младший – майор-вертолетчик – воевал в Чечне.
Лихо махнув рукой – была, дескать, не была, – Миран отправил катер на орбиту, чтобы ожидал там вызова, а сам сел в автомобиль.
Дома Шестоперов быстренько накрыл стол, подогрел оставшиеся с утра котлеты, поставил на плиту чайник, извлек из холодильника бутылку «Кремлевской». Миран тоже достал спрятанную в боковом кармане объемистую флягу и выразительно взболтал. Внутри забулькало.
