Между тем деймозавр, покончив с трапезой, распрямился. Зверь стоял на мощных нижних лапах, опираясь на хвост. Висевшие вдоль живота верхние конечности — каждая в три человеческие руки — казались маленькими по сравнению с огромной тушей. Конечно, ящеры Мистерии были помельче родичей из земного кайнозоя, но башка этого красавца ритмично покачивалась на уровне чердака двухэтажного коттеджа.
— Садитесь на робота, — посоветовал Эдуард. — Следующую сцену лучше снимать сверху.
Скажи он, что так безопаснее, туристка могла заартачиться, но прозвучавшее объяснение подействовало. Понимающе закивав, Оливия послушно села в заднее седло, пристегнулась и потребовала, показывая рукой направление:
— Надо будет зависнуть вон в том направлении, чтобы большое солнце светило в спину.
Набрав высоту, Корунд обнаружил, что продолжение уже началось. Неторопливой трусцой зубастый сократил дистанцию, после чего взял спурт. Травоядные успели среагировать — самые крупные самцы снова развернулись полумесяцем, выставив рога и заходя противнику во фланг. Деймозавр снова прыгнул, в полете повалив ударом хвоста молодого тетрамопса. Оливия восхищенно взвизгнула.
Самки с детенышами уходили резвой иноходью, но хищник легко настиг их. Понимая инстинктами, что спасения все равно нет, две мамаши, развернувшись на скаку, бросились в самоубийственную атаку, прикрывая молодняк. Деймозавр ловко взмахнул хвостом, шипы на котором вонзились в шею коровы. Та захрипела, и хищник добил ее когтями нижней лапы. В тот же миг вторая самка с разбегу проткнула другую лапу зубастого охотника.
Деймозавр заревел, как сирена предстартовой готовности, резко отпрянул, стряхнув вонзившийся в него рог, и попытался ухватить зубами травоядную, но та увернулась. Почти одновременно подоспевший самец налетел на врага, ударив обеими парами рогов чуть повыше колена. Продолжая реветь, деймозавр дотянулся клыками до его холки, сжал челюстями и вырвал из раны вместе с добрым куском собственных мышц и шкуры. Розовая кровь обильно текла по обеим лапам, хищник был почти бессилен, однако другие тетрамопсы не спешили нападать.
На том и разошлись. Хромающий деймозавр удалился в джунгли, оставляя кровавый след, но унося в пасти убитую в начале драки самку. Проводив его равнодушными взглядами, тетрамопсы вернулись к луже, продолжив водопой.
— Великолепное шоу! — Оливия была в восторге. — Здесь часто случается такое?
— Хищники питаются ежедневно… — Корунд направил робота в сторону «Восьмерки». — Просто вам повезло в нужный момент очутиться рядом.
Помолчав немного, туристка с чувством произнесла:
— Поучительная сценка. Борьба за выживание в дикой природе. Да и в человеческом обществе точно так же: чтобы добиться своего, не обойтись без глубоких ран. Пусть не на теле, но в душе.
Ей, безусловно, был ближе хищник. Эдуарду же охота казалась аллегорией отношений между людьми и Высшими.
Сильный нападает, выбирает себе жертву и грозно рычит. Мы послушно отступаем в надежде, что сверхцивилизация удовлетворится малым. Мы спокойны и безмятежны, но потом они нападают опять и вновь добиваются своего. Люди да и остальные расы Большого Квартета уподобились отаре жвачных, согласившись время от времени платить Высшим кровавую дань и выполнять любые их капризы.
«Схожу с ума, — грустно подумал Эдуард. — Все мысли вертятся вокруг двух эпицентров — измена Геллы и ненависть к Высшим. Родители правы — плохо кончу…»
Спустя три часа «Восьмерка» стояла на гранитной площадке посреди Красных Гор, а туристы, восторженно ахая, фотографировались на фоне роскошной панорамы. Солнце-гигант Фаркуана закатилось, и в ярком свете далекого желтого субкарлика особенно живописно смотрелась фиолетовая листва альпийских рощ.
Пока путешественники развлекались, Корунд набил мешок местными минералами. Покончив с этим особо важным делом, он поболтал с приятелями, работавшими на исследовательской станции в паре сотен километров отсюда. Друзья сообщили, что тропический шторм уже прокатился мимо, удаляется в глубь континента и скоро совсем зачахнет.
— Опять будешь дурить респектабельных обывателей? — хохотнул метеоролог Володя Кострищев.
— Работа у нас такая, — сурово поведал Эдуард. — Какой прогноз на сутки?
— Ничего особенного… подожди… — Володя отвернул голову от монитора, выслушал кого-то невидимого и продолжил: — Наш зоолог просил передать, что на известной тебе равнине между морем и Отражателем огромные отары шашлыка пасутся. Если у твоих придурков есть лицензия — пусть займутся делом. А потом поделятся мясом.
— Что бы я без вас делал! Будет вам свежатинка, не сомневайтесь.
Володя хихикнул, потом сообщил, понизив голос до шепота:
— Джейн однажды пообещала тебе глазки выцарапать. А сейчас рвется в экспедицию за шашлыком.
— Глазки, говоришь… Ничего, я в очках.
— Не беспокойся, сегодня она будет смирной. Замуж собралась, жених от нее ни на шаг не отходит.
— Значит, очки целы останутся. Ну до встречи.
Вернув плоскую коробочку видеофона в нагрудный карман, Эдуард громко позвал подопечных. Нехотя отрывая взгляды от горных красот и демонстрируя мимикой умеренное недовольство, туристы собрались вокруг проводника. На лицах застыл невысказанный вслух вопрос: дескать, чего тебе, холоп? Впрочем, услыхав про охоту, компания малость оттаяла.
Охота получилась скучной, но туристы были в восторге. По равнине бродили несметные стада травоядных ящеров, а вокруг слонялись хищники разных видов. Ошеломленные обилием мишеней охотники выбрали по двухтонному гребнехвосту и пару злобных многозубов. Оба — и Томсон, и Ки-Вонг — оказались прекрасными стрелками, так что удовольствие растянулось от силы на полчаса. Когда нижний край Зеты коснулся горизонта, добыча была увезена за сотню километров от гомона десятка тысяч рептилий.
Пока туристы разводили костер, Эдуард занялся хищниками. Отрубленные головы многозубов получили двойную долю консервантов и отправились в холодильник «Восьмерки». На соседней полке разместились скатанные в рулон квадратные метры чешуйчатой шкуры и два огромных ломтя мяса.
Потом прилетели на тяжелом грузовике Джейн с пресловутым женихом и с ними Володя. Злобная кошка явно хотела вызвать ревность Эдуарда, поэтому буквально висела на шее незнакомого здоровенного парня и слащаво сюсюкала с ним, бросая на Корунда вызывающие взгляды.
— Даже завидую вам, ребята, — почти искренне признался спецпроводник. — Почему меня никто так не любит?
— Неужели никто? — Володя недоверчиво прищурился.
— Ну практически никто…
Обозленная Джейн вдруг заторопилась, не пожелав дождаться почти готовых шашлыков. Ее спутники попытались возражать, но быстро капитулировали и отбыли на станцию, увозя в крытом кузове четыре туши.
Проводив машину недоуменным взглядом, Баркая вновь сосредоточил внимание на процессе приготовления кулинарного чуда. Поворачивая над жаром почти готовый шашлык, он невнятно прокомментировал:
— Нам больше достанется.
Куски мяса и сала, насаженные на керамические шпаги, ожесточенно брызгали шипящими соками на тлеющие угли, распространяя нестерпимые ароматы. Туристы рвались попробовать, но непреклонный Зураб отгонял изголодавшихся спутников.
— Сгорит же мясо, варвар ты орионский! — возмущался крупногабаритный и, видимо, прожорливый Монтроз.
Посмеиваясь, Эдуард помог супругам Хлумовым раскатать на траве полотнище даймерилона — биологически активная пленка отпугивала членистоногих. Успели к сроку — едва Феофан придавил камнем последний угол подстилки, Баркая объявил:
— Готово, разбирайте.
Шашлык был великолепен: сочное, в меру жирное мясо, покрытое равномерно прожаренной корочкой, буквально таяло во рту. Обстановку пикника прекрасно дополнили извлеченные из корабельного холодильника три бутылки — водка, коньяк и вино. Пока повеселевшая компания смаковала дары инопланетной природы, подрумянилось мясо на второй дюжине шпаг. Женщины во всеуслышание заявили, что в них больше не влезет, после чего вопреки здравому смыслу немедленно набросились на следующую порцию.
Незаметно оказалось, что в бутылках остается совсем на донышке. Оценив остроту момента, Валери Монтроз попросил разлить последние капли, привстал на колени и торжественно провозгласил:
— Друзья! Предлагаю выпить за этот райский уголок Вселенной. Надеюсь, массовая колонизация все-таки начнется, и я смогу выбрать здесь участок для поместья.
Обжигающая жидкость потекла по глотательным каналам, и публика подхватила: да, мол, на этой планете можно жить. Лишь мрачный Томсон высказал сомнение:
— Должен огорчить вас, коллеги, но заселения Мистерии не будет. Когда-то здесь существовала колония, но Высшие заставили людей уйти. Вы же видели: персонал научной станции даже не имеет права охотиться — они подъедают дичь за туристами.
Услыхав эту несусветную глупость, Эдуард чуть не подавился предпоследним куском шашлыка. А с другой стороны, удивляться нечему: в головах обывателей с благоустроенных планет изрядно перемешивались обрывки сведений о событиях на разных мирах.
Между тем захмелевшие туристы разволновались, даже возбудились, и Оливия выкрикнула:
— Подонки! Высшие совсем обнаглели!
— Не стоит сжигать нервные клетки, дорогуша, — насмешливо посоветовал Хлумов. — Такова участь слабых. Человечеству дозволено жить, но лишь при условии, что мы не будем раздражать тех, кто выше нас. Обидно, хотя гуманно — гуманнее, чем закон джунглей. Есть надежда, что нас не тронут, если будем вести себя хорошо.
Его лениво поддержала супруга:
— Не понимаю фанатиков, которые кричат об униженной гордости, зовут бороться с произволом Высших. Человечество прекрасно устроилось на двух десятках планет. Сколько раз говорили по ящику: пространства для жизни и созданных технологий вполне достаточно, чтобы наша раса прекрасно существовала многие века. Зачем же дразнить всесильных повелителей Вселенной? — Сабина Хлумова угрожающе добавила: — Мы знаем, за кого голосовать на следующих выборах. Все согласны со мной?
— Пожалуй, — сказал Томсон. — От исследований в области парадоксальной физики жизнь богаче не станет. Следовательно, незачем тратить деньги на ерунду.
— Затормозить прогресс — это скучно, — покачивая головой, проворчал Ки-Вонг. — И опасно. Любая остановка в развитии ведет к гибели.
Самый старший в компании Монтроз усмехнулся:
— Это все равно что мне прикажут жить только с женой и никаких приключений на стороне. Нет, Сабина, не могу с вами согласиться.
В награду он получил поцелуй от сидевшей рядом Оливии, а Сабина угостила старого повесу презрительной гримасой. Снисходительно поглядывавший на спутников Баркая заметил равнодушным тоном:
