взрыва и неловко задрала ствол к небу, как зенитка. Прислуга остальных орудий разбежалась, так что батарея более не представляла тактического интереса.
Алексей выглянул из башни, прикрываясь крышкой люка. Пехота подтягивалась перебежками, накапливаясь повзводно позади линии танков. Батальон Литвина приближался к окраине деревни, расстреливая огневые точки, оборудованные в добротных каменных и кирпичных строениях. На левом фланге Сазонов методично щелкал дзоты и пулеметные гнезда на высоте. Оборона была, можно сказать, подавлена, пришло время атаковать. Он выпустил три зеленые ракеты — сигнал отбоя для минометчиков.
Как только иссяк минный дождь, пехота устремилась вперед неровными цепями со всеми положенными и неположенными выкриками. Машины Сазонова тоже придвинулись к подножью высоты, но приданный от комбриговских щедрот стрелковый батальон догнал танки. Солдаты шли навстречу смерти, прикрываясь броней ИСов и КВ. Впрочем, атака быстро превратилась в траншейный бой, где танкам тесно.
Тем временем солдаты, наступавшие за небольшим отрядом Часова, ловко набросили на края оврага заранее припасенные доски и перебегали через препятствие по этим ненадежным мостикам. Несколько досок сломались, и не меньше десятка красноармейцев с проклятиями упали на дно балки. Остальные бойцы не стали ждать, пока неудачники выберутся из грязного снега. Развернувшись в цепь и стреляя на ходу, рота продолжала атаку. Со стороны батареи звучали одиночные винтовочные выстрелы, да и те быстро прекратились, когда наступающая пехота ворвалась на позиции румынских артиллеристов.
Повернув голову вправо, Часов увидел горящие дома на окраине Калиновки. Главные силы 126-й бригады, схватив деревню с разных сторон, стремительно вливались в узкие просветы между изгородями дворов.
А на левом фланге достиг кульминации штурм высоты. Пехота и танки перемолотив первую линию траншей, приближались к тыловому рубежу обороны. Гусеницы давили брустверы, заваливая мерзлым грунтом окопы и ходы сообщения. Показавшись из-за щита неуязвимых машин, пехотинцы бросились в ближний бой, поражая противника штыками, автоматными очередями, ударами заточенных саперных лопаток. Вскоре румыны начали отходить. Некоторые просто бежали, другие пятились и отстреливались, кое-кто становился на колени, бросив винтовки и подняв руки.
Поскольку эта часть боя практически закончилась, Алексей решил перейти к выполнению последующей задачи. Доложив о своем решении в штаб корпуса, он приказал Сазонову сползать с высоты и сопровождать пехоту к восточной окраине Калиновки, чтобы отрезать защитникам деревни пути для отхода.
— Ель, обходи Сосну слева и чеши полным ходом по дороге! — крикнул он на другой частоте и переключился, на волну Литвина. — Кедр, оттягивайся от деревни и выдвигайся на бывшую батарею.
Энергичный жест, адресованный выглядывавшему из соседнего танка Филимонову, означал: следуй за мной. Четыре ИСа неторопливо загремели траками вдоль оврага, огибая высоту, на которой застыли два KB с перебитыми гусеницами. Экипажи суетились вокруг машин, вооружившись монтировками и кувалдами.
— Все целы? — крикнул Алексей.
Ему ответили отмашками: дескать, не беспокойтесь, товарищ командир.
В полукилометре за высотой он догнал батальон Черкесиани, грузовики мотострелковой роты и броневики артиллеристов. Колонна уверенно двигалась в сторону Сартаны.
Когда они приблизились к деревне на расстояние прямого выстрела, в наушниках прозвучал голос комкора. Серафимов интересовался, чем занимается «пожарная команда». Узнав, что «команда» потушила пожар в коровнике и поехала тушить дальнюю ферму, генерал даже растерялся, но пообещал:
— Подкину на подмогу артель лесорубов.
— Благодарствую, Андреич, — строго по кодовой таблице ответил Алексей. — Ты бы вернул мне Сосну и тех лесорубов, которые с ним на тот пожар ходили.
После паузы Серафимов подтвердил малопонятными для вражеских радистов словами, что батальон Сазонова и стрелковый батальон будут выведены из боя за Калиновку и направлены к Сартане.
— Пожарными нас еще не называли, — заметил маявшийся бездельем Коротков. — Обычно «коробочки», «утюги» или «слоны». Ты представь, Степа, какая ржачка стояла, когда командир докладывал: дескать, у трех слонов лапти расплелись, а остальным пить захотелось и карандаши кончились, рисовать нечем.
— Це дюже смишнэ, — уныло согласился Майдебура.
Колонна неторопливо шла по бездорожью, не встречая сопротивления. Правее, чуть отставая, двигался Литвин. Сазонов докладывал, что бой за Калиновку заканчивается, его подразделения покидают деревеньку и скоро направятся на Сартану. Батальон 126-й бригады тоже втягивался в марш.
Сартана была уже хорошо видна, когда Низкохат радировал, что с востока подтягивается длинная колонна: в авангарде — самоходки, броневики и легкие танки, за ними — много кавалерии, пехоты и артиллерия на конной тяге. Впускать в Сартану подкрепления смысла не имело — потом не оберешься возни выкуривать их из населенного пункта. Разумнее побить резервы прямо в чистом поле. Сразу вспомнились древние лекции по тактике в танковой школе, где их учили: танки должны смело и стремительно атаковать вражеские колонны на марше. Что ж, как верно сказал Павлов, начинается маневренная война, и у него есть четыре колонны, каждая которых способна решать самостоятельную задачу.
Приказав механику выехать на единственный поблизости бугорок, он увидел длинную ленту вражеских войск, вытянувшуюся в полях за деревней. Левее расстилался густой частокол голых стволов — то ли роща сбросила на зиму листву, то ли фруктовый сад.
Если поспешить, они успевали отрезать эту колонну от Сартаны, но в таком случае танкам пришлось бы перестраиваться в опасной близости к деревне, подставляя борт и корму под выстрелы имевшихся в деревне самоходок.
Как говорится, хороший командир думает быстро, а решения принимает еще быстрее. Подполковник торопливо раздавал приказания, разворачивая колонны на марше. Свежий, не участвовавший в сегодняшнем бою, батальон Черкесиани вместе с грузовиками Озерова и пушками Раппопорта резко свернул влево, чтобы обойти вражескую колонну, спрятавшись за полысевшими деревьями. Остальным подразделениям Алексей приказал наступать на Сартану.
Сам он, во главе грозной силищи в четыре ИСа, рванул навстречу неприятелю, держась поближе к скоплению оголившихся стволов. Маршрут лежал примерно в километре от деревни, и Часов сомневался, что у румын имеются средства, способные с такой дистанции поразить хотя бы бортовую броню тяжелых танков.
Заметив атаку небольшого отряда незнакомых машин, выкрашенных в белый цвет, румыны остановись, но походный строй нарушать не спешили. Перед пехотой и кавалерией выдвинулись танкетки и орудия: Четыре в конных упряжках и три типа STUG III.
— Филимонов, бей шрапнелью и осколочными по танкеткам и пушкам. Самоходы мои будут… — приказал Часов и добавил по ТПУ: — Андрюха, болванками по самоходам. Серега, короткую.
Боеприпасов оставалось в обрез, а первые два выстрела, как назло, цели не достигли. Противник тоже открыл огонь, один снаряд даже попал в лоб часовенской машины. Сталь загрохотала об сталь, от внутренних стенок брызнули мелкие осколки, поранившие танкистов, но сквозной пробоины не получилось.
Последнюю самоходку Коротков подстрелил буквально предпоследним кумулятивным снарядом. С облегчением выдохнув, Алексей собрался перенести огонь на батарею буксируемых пушек, но над позициями артиллеристов густо рвалась шрапнель Филимонова, так что расчеты даже не успели подготовить свои орудия к стрельбе. Одна танкетка горела, остальные же бесследно исчезли. Вдобавок со стороны леса, развернувшись в линию машин, уже спешил батальон Черкесиани, а за танками бежала цепь автоматчиков.
Румынские пехотинцы, сломав строй, разбегались; недружно стреляя из винтовок и пулеметов. Кавалеристы торопливо спешивались, готовясь принять бой. Однако стремительное приближение советских танков сорвало грамотную, но запоздалую попытку румынских командиров организовать отпор. Танковые снаряды точно ложились в плотных порядках суетившегося противника, причиняя немалые потери. Поняв
