Затянувшаяся на десятилетия агония – не более того. Всего лишь тусклая точка, ненадолго сверкнувшая в вечном мраке Вселенной.
Пропустив мимо ушей философский финал моей тирады, полковник Накамура свирепо вскрикивает:
– Ах, значит, ты все же знал, что он умрет?!
– Конечно. – Развожу руками и делаю унылую физиономию. – Там, на Ульсе, когда расследовали загадочную смерть Упыря, я взял образцы крови у всех, кто был в радиусе километра от места этого радостного события. Анализ показал, что бедняга Хаджи Альфонс страдает смертельным недугом и умрет в такой-то день и час…
– Прекрати паясничать! – взрывается грозный полковник всесильной Тай-по. – Сделав анализ крови, ты синтезировал генетическую бомбу, которая безвредна для всех людей, но смертельна лишь для одного существа во Вселенной – для Аль-Зумруда…
Твердо стою на своем:
– Клевета. Ты переоцениваешь мои скромные возможности.
Джузеппе, аж поперхнувшись от возмущения, произносит обличительным тоном:
– Ты сам сказал ему об этом. Сказал на вашем долбаном варварском диалекте. Мы только вчера нашли верного человека, который сумел перевести эту часть заупокойной беседы.
Беззаботно отмахиваюсь.
– Мало ли что я сказал. Слова ничего не доказывают, и ты это знаешь лучше меня. Может, я пошутил? У нас на Монтеплато очень своеобразный юмор.
– Считаешь, что поступил правильно? Так вот, ты был неправ, убивая Аль-Зумруда… Империя гарантировала ему жизнь в обмен на чистосердечность признаний,
Он пытается воззвать к моей совести? Ну-ну. Позволим себе малую дозу откровенности. Я говорю:
– Мое мнение не имеет значения. Джузеппе криво улыбается.
– У нас получился очень содержательный разговор. Но по крайней мере теперь я понял, почему ты ради визита в бразильскую тюрьму отложил подписание контракта.
В ответ излагаю свою твердую жизненную позицию:
– Человек должен восстанавливать справедливость всеми посильными способами. Этому учат нас законы клана и законы Империи. И вообще, смерть Аль-Зумруда – внутреннее дело Монтеплато.
Кажется, он смирился и понял, что пристыдить меня не удастся О наказании же и вовсе думать не стоило, потому как моя оборона была абсолютно неуязвимой Покачав головой, Джузеппе ворчит:
– Арестовать бы тебя за самоуправство да подержать двенадцать суток в камере.
– Нельзя, дружище. – Я смеюсь. – Джузеппе, ты даже не представляешь, какая страшная причина не позволит тебе совершить такую ошибку. Дело в том, что я еще не довел до финиша ликвидацию Упыря.
Выслушав мои объяснения, он бледнеет, и мне приходится успокаивать полковника, заверяя, что дела обстоят плохо, но не трагично и что сегодня же мы уладим оставшиеся шероховатости. В разгар этой лекции мне приходит в голову неожиданная мысль, и я предлагаю:
– Составь нам компанию. В одной из этих акций мне понадобится ассистент.
Он легко соглашается и даже вызывается подбросить нас на «Паровоз». Потом зачем-то спрашивает:
– Ты уже получил вознаграждение за ликвидацию банды с Ульса?
– За всех, кроме Аль-Зумруда. Но последнего, как известно, я не убивал.
– А хоть бы ты и убил его! – злорадно восклицает полковник. – В тот момент, когда Аль-Зумруд оказался в руках закона, вознаграждение за голову арестованного было автоматически аннулировано.
Деньги в этой истории волнуют меня в последнюю очередь, поэтому я невозмутимым тоном говорю:
– Вот и славно, что я не пытался его убить… Больше мы к этой теме не возвращаемся. В коридоре Джузеппе, хохотнув, сообщает
– Да, чуть не забыл. Вместе со мной прилетел твой приятель Васильченко в сопровождении шикарной ассистентки Всю дорогу пудрил ей мозги рассказами, какой ты крутой дыролаз и как тебя уважают на Монтеплато. Описывать подвиги брата по клану – смешной способ ухаживания, не правда ли? Особенно если учесть, что про главные твои подвиги этот воротила не знает. Мы посмеялись, но в общем отсеке смех застывает у меня на губах, потому что рядом с Модестом стоит… Николь Дербенева. На вид она чуть старше, чем я запомнил ее, но все равно выглядит заметно моложе меня сегодняшнего. Наверное, прошла омоложение на год-другой раньше, чем я.
– Дорогой друг! – восклицает Васильченко – Позвольте представить моего референта…
Николь удивленно хлопет длинными ресницами и произносит немного растерянно:
– Кажется, мы знакомы…
– Вернее, почти знакомы. – Боюсь, мой голос прозвучал излишне сухо. – Искренне рад. Вы давно работаете в «Новой Эре»?
– Неделю
Я понимающе киваю и справляюсь, не передавал ли ей отец мою визитку. Оказывается, с отцом она не виделась около месяца, но они должны встретиться в начале сентября, когда пойдет в первый класс ее младший внук.
