Он тормозит перед въездом на мост. Длинная полупрозрачная лента выгнулась дугой над пропастью. Разумеется, пропасть бездонная, а сам мост сверкает, искрится и переливается, словно вырезан из драгоценного камня.
Вдали, в верхней точке сверкающей дуги, возле пылающего в чаше огня продолжают сражаться двое. Люк убирает ногу с педали и сквозь призмы бинокля смотрит на бойцов. Те увлеченно швыряют друг в друга шаровыми молниями. Двойник принца Ринальдо шепчет:
– Неудачное место вы себе выбрали. И время тоже.
Он берет лежащую на заднем сиденье автоматическую винтовку, спускает флажок предохранителя и наводит перекрестье оптического прицела на ближайшую фигуру. Короткая очередь, потом прицел перемещается на вторую мишень. Оба существа сгорают в языках хлещущего из ран пламени. Удовлетворенно выкрикнув: «Yes!» – Люк откладывает винтовку, и в этот момент кто-то или что-то падает на него.
Двойник приходит в чувство, обнаружив, что лежит на краю той самой пропасти. Он связан, а рядом стоят два брательника из Нирваны. Фауст говорит Вервольфу:
– Ты ловко прыгнул на него со скалы.
– Он очень глупо затормозил точно под моей засадой.
– Примитив, – резюмирует Фауст, брат-мыслитель. – Такие, как он, покорны Судьбе.
– Он очнулся. – Это снова Вервольф, брат-воин.
Люк осторожно садится, стараясь не свалиться в бездну. Мысли путаются. Пожалуй, никогда еще он не был так близок к смерти. Если верны слухи, сыновей Кула и Гекаты нельзя обвинить в мягкосердечии. Они убивают, не задумываясь. Люк хватается за соломинку и скулит:
– Я не сделал вам ничего плохого…
– А мы ничего такого и не утверждали. – Фауст пожимает плечами.
Его младший брат глубокомысленно провозглашает:
– Каждый хоть что-нибудь да сделал. Этого вполне достаточно, чтобы нашпиговать тебя разрывными пулями, кастрировать, отрубить голову, четвертовать…
Войдя во вкус, он приводит длинный перечень наказаний такого рода. Сквозь оцепенение Люк слышит о кислотных ваннах, о подводном плавании с жерновами на шее, о купании в струях напалма, о цианидных инъекциях, о хорошо намыленной пеньковой удавке и выбитой из-под ног табуретке.
Фауст разглядывает пленника через сплетение силовых линий спайкарда. На лице герцога проявляется гримаса разочарования, и он произносит, прервав вдохновенный спич брата:
– Это не Ринальдо. Лабиринтов ублюдок.
– Ты сбил меня со счета, – жалуется Вервольф. – Оживленный призрак? Это вовсе не повод сохранить ему жизнь.
– Безусловно. – Средний брат полностью согласен с младшим. – Но вдруг он сможет рассказать что- нибудь интересненькое? Люк, тебя ждет судьба Шехерезады – ты будешь жить, пока твой язык сообщает то, о чем мы не знаем.
Надежда окрыляет. Люк торопливо отвечает на все вопросы. Когда он говорит о поисках копья, у нирванцев возникает потребность высказаться. Однако оба удерживают готовые вырваться фразы. Жизнь приучила братьев не распускать языки при посторонних.
– Какое копье? – равнодушно переспрашивает Фауст, – У них, что же, мало такого барахла в арсеналах?
Люк признается, что понятия не имеет. Он спешит поведать как можно больше из того, что успел узнать. Оживший призрак сообщает, что вся верхушка Хаоса носится по Диким Отражениям, изображая бурную активность, хотя никто из них толком не представляет, какое именно копье им нужно и где оно может находиться.
– Не врет, – резюмирует Вервольф и уточняет: – Кажется, не врет.
– Тебе правильно кажется. – Фауст рассеянно глядит на мост. – Опять начинают. Неугомонные.
Из бездны медленно поднимается фигура, завернутая в золотистый плащ с многоконечной звездой- снежинкой синего цвета на спине. Из непроглядных высей столь же медленно падает другой персонаж бесконечной потасовки – великан, закутанный в зеленый плащ, и на груди его нарисована серебряная пентаграмма.
Оказавшись на мосту, бойцы занимают места своих предшественников. Угасший было огонь с новой силой разгорается в чаше. Обменявшись церемонными поклонами, поединщики выхватывают клинки, и эхо разносит среди скал лязг металла. В происходящем не видно смысла, но здесь, вдали от цивилизации, творится немало бессмысленных событий. Хотя, конечно, не так много, как в цивилизованных мирах.
Некоторое время братья любуются очередным туром фехтования. Тем временем Люк мысленно репетирует проклятие, которое намерен произнести, когда его начнут убивать. К его удивлению и радости, Фауст развязывает ремни. При этом Брат Оборотня ворчит:
– Мотай отсюда. На тебя мы зла не держим. Только постарайся больше не путаться у нас под ногами.
– Доброта – не частая гостья в наших душах, – напоминает Вервольф. – Сегодня тебе благоволит Судьба, принявшая наш облик.
Разумеется, они не собираются возвращать ему машину, ружья, револьвер и Колоду. Помахав ручками, нирванцы садятся в джип и уезжают. Уже в другом Отражении Вервольф спрашивает:
– Ты что-нибудь понял?
Фауст с недовольным видом качает головой. Потом говорит:
