направлении, так как почти каждая деревня находится на военном положении относительно другой,[158] и я не смог уговорить моих соседей, ни жителей ближайших гор идти туда со мною, но зато я перепосетил почти все горные деревни вокруг залива. При этих экскурсиях я имел обыкновенно значительное число спутников из ближайшей деревни Бонгу. Дойдя к вечеру или на другой день до одной из горных деревень, вся моя свита сменялась жителями последней. Люди Бонгу оставались ждать мое возвращение или шли домой, если я их отпускал, что я обыкновенно делал, когда не знал наверно, сколько дней продолжится экскурсия. Не имея сношений, не зная диалекта последующих деревень и отчасти не убежденные в своей безопасности между горцами, береговые жители редко решались идти выше ближайшей цепи гор.
Переменяя раза 2 или 3 носильщиков моих вещей, причем для каждой палки и бутылки требовалось по человеку, я обходил деревни, и если при первой встрече без страха со стороны туземцев не обходилось, то тем дружелюбнее были проводы (удовольствие отделаться от незваного гостя имело, в чем не сомневаюсь, немало влияния на это добродушие); часто приходилось отказываться от тяжеловесных изъявлений дружбы – обычных подарков съестных припасов на дорогу.
На возвратном пути провожатых было обыкновенно очень много, так как в каждой деревне находились охотники взглянуть на «таль-Маклай» (дом Маклая).
Если при этом способе путешествий я нередко должен был, соображаясь с туземными обычаями и характером, подчиняться многим их желаниям, что иной раз было скучновато, то, с другой стороны, он представлял серьезные выгоды. Посещая новые и отдаленные деревни, где едва мое имя было известно понаслышке, имея туземцев моими спутниками, я не только знакомился со взаимными отношениями туземцев между собою, мог получать разъяснение многих вопросов, возникающих при новых встречах, но я не встречал боязливой замкнутости со стороны населения и мог свободно знакомиться со страною и людьми; немалое удобство было также иметь почти что всюду переводчиков.
Более отдаленные и не менее интересные экскурсии мне удалось сделать по берегу моря, причем я снова воспользовался туземными средствами. Моя шлюпка, в которой я разъезжал по заливу, выходя даже за крайние мысы его, слишком мала (не совсем 4 м у ватерлинии) для многодневного плавания: во-первых, не имея тента, днем представляла серьезное неудобство, что не давало возможности укрыться от солнца; во-вторых, забрав необходимую поклажу и провизию на несколько дней, с большим трудом могла помещать 3 человек (двое гребцов были необходимы в случае штиля). В больших же пирогах о. Били-Били я не только мог разместить удобно мои вещи, быть укрытым от солнца и дождя, но, главное, я был освобожден от всех работ и забот: быть капитаном, лоцманом и матросом моей шлюпки. Я посетил таким образом острова Архипелага Довольных людей[159] и деревни у мыса Дюпере.
Я нарочно отправился в последнюю местность, узнав положительно, что люди Эремпи (область, заключающая с лишком 20 деревень) – людоеды. Я провел в одной из этих деревень около небольшого озера дня два. Они не отличались от моих соседей и хороших знакомых ни в антропологическом, ни этнологическом отношении и разнились единственно обыкновением съедать после войн всех убитых, не разбирая при этом ни пол, ни возраст. Так как людской мозг и мягкие части головы считаются очень вкусным блюдом и так как люди (как и вообще все животные) здесь съедаются без остатков (обглоданные и раздробленные кости бросаются здесь, как мне сказали, в море), то при этом посещении моя краниологическая и остеологическая коллекции не обогатились, на что, отправляясь туда, я отчасти рассчитывал. Мне кажется также, что им не часто приходится лакомиться этим родом пищи. Я посетил о. Сегу (один из Архипелага Довольных людей), где строят большие пироги и жители которого острова посещают иногда (однако же не каждый год) о. Кар-Кар (о. Дампира). Целью моего визита на о. Сегу было уговориться с жителями его снарядить в скором времени экспедицию в Кар-Кар, в которой я сам думал участвовать.[160]
Жители островков Били-Били и Ямбомбы, занимаясь горшечным производством, имея большие пироги и посещая значительное протяжение берега материка (Новой Гвинеи), находятся благодаря своим торговым сношениям[161] в миру с большинством береговых деревень и могут безопасно посещать их. Разузнав мало-помалу все подробности этих экспедиций, мне удалось после долгих прений, множества отговорок и задержек разного рода нанять 2 пироги, в которых я в сопровождении 2 слуг (оставив 3-го в Бугарломе) и 4 туземцев для управления пирогами отправился вдоль Берега по направлению к мысу King William'а с целью посетить деревни, имена которых я часто слыхал от жителей Били-Били.
Ванг Блангути – двухмачтовая парусная лодка с острова Били-Били. Улеу (песчаный берег)
По случаю преобладающего ЮВ ветра, который дул большую часть дня,[162] мы подвигались единственно ночью, пользуясь береговым ветром, который дул ровно и с достаточною силою. Таким образом, каждую ночь почти мы делали переходы, причем темнота не мешала нам, потому что фарватер на 1 ? или 2 мили от берега не представляет никаких опасностей (за исключением банки около деревни Бай, в ? мили от берега). К утру мы останавливались около селений, где проводили день или несколько, смотря по интересу, который представляли для меня селение и его жители.
Посещенный берег, как и вокруг залива Астролябия, был довольно заселен, и, как там, селения находились преимущественно в тех местах, где берег был песчаный, где же скалы (поднятые коралловые рифы) окаймляли на значительное расстояние берег, деревень не было, хотя в горах селений было немало.
Я старался отыскать отличительные черты в сравнении с моими соседями, но ни физический habitus [наружный вид, внешность (лат.)], ни образ жизни не представляли большой разницы; единственно некоторые производства были специальны для некоторых деревень и служили предметами мены, которая составляла монополию жителей Били-Били и Архипелага Довольных людей. Почти в каждой деревне мне приходилось записывать отдельный диалект. На пути я везде разузнавал, между прочим, умеют ли туземцы добывать огонь, но везде слышал тот же ответ; никакой способ получать его им неизвестен.[163] Как и следовало ожидать, «очень, очень дальние» расстояния, по словам моих друзей с о. Били-Били, оказались весьма недальними, так что, проведя 4 ночи в море и сделав миль 50 (или немного более), считая от мыса Тевалиб (мыс Риньи), мы были у предела, за которым морское странствие жителей Били-Били в настоящее время не простирается, и никакие обещания не смогли убедить моих спутников отправиться со мною далее. Море, жители по берегу – все было им одинаково страшно. Мне пришлось удовлетвориться, видя, что не в состоянии уломать их страха. [164]
Значительное селение, которое оказалось последним из посещенных при этой экскурсии селений, называется Телят, и я надеюсь при помощи моих заметок определить эту местность, как и положение других береговых деревень (Биби, Бай, Кунила, Миндир, Авой, Дайны, Мегу, Об, Дамтуг, Сингор, Аврай) на карте, сделанной офицерами парохода «Базилиск» в 1874 г.[165] К моей большой досаде, погода в продолжение 2 <дней>, проведенных в деревне Телят, была туманная, <так> что нельзя было разглядеть островов Куруа, Бунанга, Кую,[166] которые, по словам туземцев, бывают видны в светлую погоду и по которым я легко бы мог определиться. Местность эта, однако же, весьма характеристична вследствие положения на выдающемся мысе, от которого идет гряда скал, издали видных даже при высокой воде. [167]
Так как отправиться далее люди Били-Били никак не решались и уговор, заключенный с ними (посетить вышеназванные деревни до деревни Телят), был ими исполнен, приходилось вернуться. На возвратном пути, оставив пироги и людей Били-Били, не дойдя до мыса Тевалиб (Риньи), я отправился в горы познакомиться с горными жителями этой местности, которую называ[ют] «Хогему Рай» (деревни Рай). Берег оказался пустынным, жители ближайшей деревни Биби были все в горах: «унан-барата – будь уяр» (жечь унан, есть свиней);[168] люди Били-Били трусили горных жителей и как приморцы полагали, что карабкаться по горам – не их дело. Я знал положение деревень только весьма приблизительно (с пироги в море я мог с помощью бинокля различить группы кокосовых пальм в горах), но все-таки отправился в сопровождении моего слуги-яванца. Мне удалось посетить три деревни и в этот же день взобраться на гору, которая своим положением давно манила меня. Несмотря на то, что мы не могли
