В семье Лазаря Туманяна было четверо детей — дочь Ашхен, сын Хайк, дочери Айкуш и Мано (Мария). Живя у них во время учебы в семинарии, Анастас полюбил их старшую дочь, Ашхен, но он это скрывал, так как она была его троюродной сестрой. По народному армянскому обычаю троюродные родственники не могут пожениться (хотя в европейских странах, кажется, могут пожениться даже двоюродные). Когда Ашхен гостила у Микоянов в селе и Анастас готовил ее к переэкзаменовке в гимназии (в связи с ее болезнью), он был с ней строг и бесед на посторонние темы не вел. Она, со своей стороны, старательно и добросовестно выполняла все его задания. Однажды Анастас не выдержал и объяснился ей в любви. Ашхен сказала, что и сама давно любит его, только всегда поражалась его черствому, сухому отношению к ней и считала, что она ему не нравится. Стали они мужем и женой в 1921 году, в России, но об этом позже.
В Тифлисе Анастас участвовал в Общекавказском партийном съезде в качестве делегата от Алавердского медеплавильного завода. Шаумян выступил там с докладом, в частности, сказал, что в 1913 году по предложению Ленина в программе партии по национальному вопросу вместо областного самоуправления, о чем говорилось прежде, было принято положение об автономии областей. Шаумян пояснил разницу между самоуправлением, автономией и федерацией (это, по-моему, представляет интерес и в наше время).
Самоуправление осуществляет культурные и хозяйственные функции; оно не обладает законодательными правами.
Автономия имеет сейм с законодательными правами; центральное правительство передает автономным областям определенный круг вопросов.
Федерация есть союз равных единиц; каждая из них имеет свое Учредительное собрание.
Шаумян высказался за федеративные отношения Кавказа с Россией. По его мнению, не следует опасаться децентрализации, и он привел лозунг Ленина: «Пусть Россия будет союзом свободных республик!»
Нам теперь очевидно, что в СССР при Сталине эти принципы были искажены и существовали лишь формально: автономии и федерации, как и «свободные республики», были таковыми только по названию и по структуре органов управления. (Боюсь, что теперь, в начале XXI века, в России федеративность опять становится лишь формальностью.) В последние годы стало известно, что Ленин резко критиковал Сталина по этому вопросу, и только болезнь помешала ему настоять на своей позиции. А если вспомнить о новой экономической политике — НЭПе, которую Ленин провозгласил «всерьез и надолго», а Сталин разрушил через три года после его смерти, то становится ясно, что Ленин думал о создании совсем другого государства.
Вскоре мой отец вернулся в Баку. 26 октября 1917 года пришло известие о свержении Временного правительства и провозглашении в России власти Советов. 31 октября без вооруженной борьбы провозглашается советская власть и в Баку. Но в марте 1918 года против Бакинского Совета подняли восстание представители буржуазно-помещичьих кругов, опиравшиеся на «дикую дивизию» Азербайджанских национальных Вооруженных сил. Три дня шли уличные бои, восстание удалось подавить, солдаты «дикой дивизии» ушли в районы Азербайджана, где еще не было советской власти.
Мой отец участвовал в боях и получил ранение в ногу. После его выхода из госпиталя Шаумян настоял, чтобы он поселился у него (своего угла у Анастаса так и не было), и он довольно долго жил там, практически как член семьи. Поэтому он в большей мере оказался в курсе партийных и государственных дел Закавказья, что способствовало его политическому росту.
В апреле 1918 года образуется Бакинский Совет народных комиссаров, куда вошли в основном большевики и несколько левых эсеров. Председателем Совнаркома стал Шаумян, народными комиссарами — Джапаридзе, Нариманов, Корганов, Фиолетов, Колесникова и другие. Азизбекова назначили бакинским губернским комиссаром. Микоян в Совнарком не вошел и комиссаром не был (он являлся пропагандистом и членом Бакинского комитета партии большевиков).
Правительство Грузии дало разрешение на ввод немецких войск на свою территорию и их проход в Баку. Вскоре то же сделали армянские и азербайджанские сепаратисты, объявившие о создании своих независимых государств.
В июне 1918 года турецкие войска, вторгшиеся на Кавказ, начали наступление на Баку. Анастас Микоян ушел на фронт комиссаром 3-й бригады Красной Армии.
В Баку состоялись массовые митинги, на которых поднимался вопрос о приглашении британских войск из-за Каспия в связи с турецкой угрозой. Многие надеялись, что британские войска придут на помощь своим «братьям-союзникам» против турок и спасут город.
29 июля 1918 года турки прорвали фронт. В Баку произошел переворот, 31 июля власть захватили меньшевики, эсеры и дашнаки, образовав «Диктатуру Центрокаспия». Они пригласили для защиты от турок британские экспедиционные войска из Ирана и послали за ними в персидский порт Энзели корабли Каспийской военной флотилии.
4 августа корабли с британскими войсками стали подходить к пристаням Бакинского порта. На созванной Рабочей конференции Шаумян предложил эвакуировать войска Красной Армии в Россию, так как удержать власть в борьбе с турками и одновременно с английскими войсками не удастся. На помощь Советской России рассчитывать не приходилось из-за крайне тяжелого военного положения большевиков на Волге. Микоян был в числе голосовавших против такого решения конференции и решил остаться в Баку для подпольной работы.
На пароходы погрузились красноармейцы отряда Петрова, члены Совнаркома («бакинские комиссары») и другие руководящие работники. Они отплыли в Астрахань, но вскоре их окружили в море корабли военной флотилии «Диктатуры Центрокаспия» и силой возвратили в Баку. Красноармейцев обезоружили и отпустили на этих пароходах в Астрахань, а 30 человек, в том числе бакинских комиссаров и других ответственных работников во главе с Шаумяном, арестовали.
Меньшевики и эсеры провели выборы нового состава Бакинского Совета, но, несмотря на чинимые преграды, были избраны 28 большевиков, в том числе девять из числа арестованных, а также Анастас Микоян и Георгий Стуруа.
14 сентября 1918 года турецкие войска вплотную подошли к Баку, меньшевики и эсеры стали покидать город, возникла угроза расправы турок над арестованными. Микоян организовал депутацию членов Бакинского Совета к руководителям «Центрокаспия» с требованием спасти арестованных от расправы, для чего или освободить их, или отправить в Астрахань. Договорились с капитаном советского парохода «Севан», прибывшего из Астрахани, об отправке на нем освобожденных из тюрьмы. Пароход должен был перейти к причалу недалеко от Баиловской тюрьмы, где сидели комиссары.
Микоян пришел в «Центрокаспий» и застал там члена «Диктатуры» Велунца, который, боясь ответственности за возможную расправу над заключенными, согласился выпустить их из тюрьмы для эвакуации. Мой отец получил письменное распоряжение, взял солдат конвоя, и они подошли к тюрьме. Начальник тюрьмы обрадовался возможности в этой сложной ситуации избавиться от заключенных. Они уходили от тюрьмы уже под пулями турок.
Англичане, не имея достаточных сил, не смогли противостоять туркам и покинули Баку на пароходах. 15 сентября турки заняли Баку. Командующий турецкими войсками Нури-паша на три дня отдал город на растерзание аскерам (солдатам). Началась резня, массовые убийства, грабежи, поджоги, изнасилования, особенно в отношении армян. Их было вырезано около 30 тысяч человек. (Турки ушли из Баку в ноябре 1918 года, когда Германия и Турция подписали перемирие с Антантой. Их место заняли англичане.)
Парохода «Севан» на условленном месте не оказалось, и большевикам пришлось эвакуироваться на пароходе «Туркмен», который уже был полон беженцами и вооруженными солдатами. Поднялись на пароход также сыновья Шаумяна, Сурен и Левой (Лева), жена Джапаридзе и жены других руководителей, а также руководитель партизан Татевос Амиров.
«Севан» шел в Петровск (ныне — Махачкала), куда перебралось правительство «Центрокаспия». Шаумяну удалось уговорить капитана идти в Астрахань. Под покровом ночи «Туркмен» отделился от каравана, взяв курс на Астрахань. Но судовой комитет, состоявший из эсеров, узнав о перемене курса, принял решение идти в оккупированный англичанами Красноводск, где, по мнению матросов, не было так голодно, как в Астрахани. К вечеру 16 сентября пароход подошел к Красноводску, но ему не дали подойти к причалу. На прибывший к пароходу баркас сошли также плывшие на «Туркмене» два британских офицера и
