Трудный месяц май

— Ерофеев! Санитарный инструктор. Тот самый, что вытащил отца из-под завала, спас ему жизнь! И знаете, где живет Ерофеев?

— В Москве!

— В Баку?

— В Сосновке, — победоносно сказал Антон. — Под самым носом!

Конечно, замечательно, что нашелся: санинструктор Ерофеев и что живет он совсем рядышком, но какое это имеет значение для операции «Ракета»?

— До чего ж до тебя все туго доходит! — с искренней досадой произнес Антон. — Тут же, как ты выражаешься…

— Ж-же-жа, — прожужжала Алена. — Следи за своей речью.

И таким это учительским голосом, что Антон взбеленился:

— Еще ты меня учить будешь! С тобой только в разведку ходить! Операция отменяется! Без вас обойдусь!

— Ты прямо как девочка, — упрекнула Алена.

Ростик молча потянул Антона за штанину и вынудил сесть.

— Рассказывай.

Антон повздыхал, посопел, поскоблил кончик носа и рассказал друзьям-соратникам все, что узнал про войну в Иришах, про секретную немецкую схему, про то, как ранили отца, а Ерофеев спас его. И про то, как умирал в блокадном Ленинграде его брат Алеша, от которого и фотокарточки не осталось.

— Как же все это страшно было! — с болью сказала Алена.

— А ты думала! — сказал Антон.

Она ничего не такого не думала о войне. Но сейчас, словно сама пережив смерть Антонова братика, которого она никогда не видела, тяжелое ранение Павла Кирилловича Градова, гибель его боевых соратников, Алена была прямо не в себе.

— И что сообщил Ерофеев? — нетерпеливо спросил сухими губами Ростик.

— Ничего еще не сообщил, отец к нему в субботу собирается.

Алена сидела скорчившись, как на морозе. Ее и в самом деле тряс озноб.

— Замерзла? — участливо спросил Антон и потянул «молнию».

— Не надо, — слабо повела рукой Алена, но Антон рыцарски набросил ей на плечи свою теплую голубую куртку.

— Может быть, тот ход и ведет в тот блиндаж? — как бы самого себя спросил вслух Ростик.

Они уже бегали к подземному тоннелю, обнаруженному в грозу Антоном. Метра через три от входа тоннель был забит слежавшейся землей и кирпичным крошевом. Попытались пробиться глубже, да куда там, голыми руками не возьмешь.

— Толовую бы шашку добыть, — сказал Антон и зачесал кончик носа. — Рвануть — и проход сразу откроется!

— Или обвалится окончательно, — Алена, видимо, немного уже отошла, но все еще пребывала в далеко прошедшем времени.

— И то верно, — нехотя согласился Антон. — На шум милиция примчится и Январев…

— Нас прогонят, а сами и найдут нашу схему, — печально добавил Ростик.

— Вот что: надо немедленно ехать к Ерофееву!

— Сейчас? — Ростик спросил серьезно: от Антона что угодно жди.

— Сейчас поздно, неудобно человека будить. Завтра.

— А школа? — напомнила Алена.

— Без нас один день обойдутся! — бесшабашно ответил Антон.

Его и решили командировать, одного. Не впервые прогуливает, в классе привыкли, пройдет незамеченно. А не явятся сразу трое или двое, хватятся наверняка. Рисковать же тайной операцией «Ракета» прямо-таки преступление. «За такие дела в войну под трибунал отдавали». Это Ростик сказал. (Сбайпасил, наверное!)

Грозное рокочущее слово «трибунал» произвело впечатление.

Потом еще порассуждали о странном подводном извержении в Волхове. Так и не выяснили, что это все значило, а к взрослым обращаться — опять риск. Что да где, да как ты там очутился, да что еще видел…

Спустившись с насыпи, ребята приблизились к братской могиле.

Рабочие уже ушли, и можно было пробраться за дощатый временный забор. Алена да и Ростик не выказали особого желания, но Антон… Разве его удержишь?

— Осторожно только, — предупредил Антон, — цемент еще не схватился.

Они медленно прошли под склоненными серо-каменными знаменами, не отрывая глаз от длинных, звездно мерцавших списков золотом по мрамору. Фамилий было так много, что и за час, наверное, не прочесть.

— Глядите! — громко и возбужденно воскликнул Антон, и Ростик с Аленой даже вздрогнули от неожиданности. — Глядите…

На одной из досок, в самом низу, сверкали буквы:

ХАЛИТОВ О. С.

— Он… — Алене опять страшно стало, но она не убежала, стояла в скорбном молчании рядом с друзьями.

Прощаясь, Ростик посоветовал Антону:

— Блокнотик возьми, записывай, чтоб не забыть ничего.

— Само собой!

Антон взял блокнот, шариковую ручку, учебники, тетради. Только безмозглый дурачок, срываясь с уроков, оставляет дома школьный портфель!

…Повезло с первых шагов: Антон прибежал на остановку, когда автобус уже отправлялся, поэтому не пришлось торчать ни минуты на виду у всех, а в автобусе не оказалось ни одного знакомого. На всякий случай Антон стал на задней площадке и отвернулся к стеклу. Так он и доехал, не замеченный ни…

Здесь я вынужден прерваться. «Газик» перекатился через последний дорожный мост у Сосновки, задний скат ухнул в глубокую выбоину, и машину так встряхнуло, что Осипов проснулся.

Вот «газик» затормозил, и Осипов спросил у прохожего, где дом Ерофеева.

Да, забыл сказать! Двоюродную сестру Люси Шибаловой зовут Маша, Маша Ерофеева.

Глава третья НА ТРЕТЬИ СУТКИ

МЛАДШИЙ СЕРЖАНТ В ОТСТАВКЕ

Маша Ерофеева узнала Антона по фотографии сразу. Он самый, который приходил к дедушке, Ерофееву Семену Семеновичу. Маша запомнила его, мальчика, значит, и потому еще, что бывает в городе. И сестра ее двоюродная, Люся Шибалова, показала ей как-то на этого самого мальчика: «Я с ним учусь». С этим мальчиком, значит…

— Дай, пожалуйста, напиться, — попросил Осипов, убирая в планшет фотокарточку.

Вода была такая студеная, что заныл зуб. Давно полечиться надо бы, да все некогда.

Когда Осипов вспоминал о зубном враче, его внутренний двойник — сирели Армен тихонько посмеивался: «Некогда ему! Бормашины боишься, трусишка!» — «Ничего не боюсь, — не очень, впрочем,