— Но-но, потише! — воскликнул Голова-на-Молнии с хорошо отрепетированным бешенством. — Не надо на меня давить. Я представляю Общественность — людей, угнетаемых и эксплуатируемых Системой, где Доминируют Белые Самцы.
— У нас здесь район с мультикультурным населением, Голова-на-Молнии. Возможно, ты не представляешь достаточно широкий спектр, откуда тебе знать? Мы под каждым камнем в Бейкерсфилде можем найти тебе замену, а тебя самого быстренько заставим исчезнуть.
Голова-на-Молнии сделал глубокий вдох, успокаивая свою ярость. Он кивнул, конвульсивно, словно его кукловод не вполне справился с ниточками.
— Вам нужна кровь, — прохрипел он, — вы ее получите. А что вы с ней делаете-то, а? Пьете, что ли?
Лицо Болтона превратилось в пухлый кулак.
— Не умничай тут со мной, раздолбай.
Голова-на-Молнии откинулся назад и умиротворяюще помахал руками. Социальный работник вздохнул:
— Это для ребятишек. Ты же смотришь телевизор, правда?
— Да, конечно, сэр. Помогает формулировать общие национальные ценности.
— Ага. Мы запретили пистолеты, оружие любого рода, запретили даже знать, как оно применяется. И все же мы имеем миллион убийств в год — это один процент населения — благодаря контрабандистам, держателям подпольных складов, спекулянтам и другим эгоистичным элементам. Чтобы справиться с этим, Национальное Здравоохранение нуждается в поддержке.
Он откинулся в кресле и уставился на Голову-на-Молнии глазами, похожими на голубой мрамор.
— От тебя требуется внести свой вклад в дело спасения бедных, истекающих кровью детишек. Или я вставлю еще одну молнию тебе в шею и забуду застегнуть.
Катана был настолько потрясен, что сначала повернулся, чтобы посмотреть на наглеца, а уж потом высвободил руку.
В ублюдке не было ничего особенного: сантиметров на восемь пониже Катаны и ненамного выше Монализы, а мяса на костях почти совсем не наросло. На нем были рваные полотняные брюки, подпоясанные веревкой, и куртка из джутового мешка. Для темнокожего он был довольно смазлив. В этом Катана разбирался.
— Ты купил себе билет в мир страданий, мешок с дерьмом, — сказал Катана. Он замахнулся, чтобы съездить кулаком по хорошенькому личику.
Членам Группы Содействия не было равных в групповых избиениях. Но в поединках они терялись. Другое дело — забить ногами упавшую мразь.
Смуглый мальчишка выскользнул из-под удара. Он просто откинул туловище назад, а затем выпрямился, кротко глядя на Катану.
Молниеголовый опешил. Гражданин сопротивляется: такого просто не могло случиться. Пора было призвать социальный порядок к порядку.
— Ты сам напросился, — прорычал он и со свистом извлек свой именной меч из ножен, висевших за спиной.
Рики Ангел скользнул на два шага назад, бросив взгляд на молодую женщину. Та только Что сбила гражданина с ног ударом в пах и теперь стояла, поставив сапог ему на шею и ожидая классного представления.
Рики вытащил две полуметровые палки — гарроты, — которые были спрятаны у него в штанине, и выставил их перед собой.
— Хочешь побить меня вот этими спичками? — расхохотался Катана. — У меня
— Возможно, — сказал Рики.
— Уж это точно. — Катана шагнул вперед, размахнувшись горизонтально. Рики отступил назад, на мостовую, пятясь от сверкающей смертоносной дуги. Когда меч сверкнул в обратную сторону, он увернулся таким же образом.
В этот время его нога в сандалии наткнулась на кучу застывшего цемента. Лодыжка подвернулась. Он упал на одно колено.
С торжествующим ревом Катана обеими руками занес меч над головой для смертельного удара. Когда клинок со свистом опустился, Рики отбил его левой палкой. Меч отклонился на градус, пронесся мимо плеча Рики, не задев его, и воткнулся в мягкий от жары асфальт.
Катана вложил в этот удар всю силу. Не попав по цели, он потерял равновесие. Правой палкой Рики ударил его по основанию черепа, направляя падение. Катана ударился лицом об асфальт и затих.
Лень и желание позабавиться до поры удерживали Монализу от драки. Но сейчас она поняла, что произошло невероятное: тощий подросток приложил Катану мордой об асфальт с помощью каких-то палок. Она выхватила два одинаковых кинжала и закрутила ими в воздухе, выписывая сверкающую бронзовую бабочку, просто чтобы показать этому недоумку, что его ждет.
— Разве ты не знаешь, что закон запрещает гражданам распускать руки? — спросила она.
— Я бы не стал, если бы мне было куда их запускать, — отпарировал Рики.
Она замычала, не поняв шутки. В щеку у нее были вставлены блестящие стальные бусинки, составлявшие узор в виде бриллианта. Она приблизилась, держа левый нож наготове, а правым помахивая перед собой движением кобры. Он понял, что этим она хотела его запугать.
Когда она достала ножи, он почувствовал некоторое беспокойство; в его искусстве тоже применялись кинжалы — балисонги, или экрима, — хотя он никогда не практиковался с ними. Лагерная охрана была достаточно опытна, чтобы не оставлять в руках заключенных металлическое оружие. Если что-то и работало в Островной Америке (по крайней мере за пределами кондиционированных кабинетиков, где государственные служащие отдавали свою жизнь служению обществу), так это металлодетекторы.
Однако ее выкрутасы, хотя и занимательные, были просто фокусами. Движения выдавали в ней вульгарного уличного бойца, каким был и Катана.
Это не означало, что Рики ничего не угрожало. Ей, безусловно, приходилось уже резать людей этими ножами. Она кромсала воздух замысловатыми росчерками. Солнце вспыхивало на клинках, которые были единственным чистым местом в ее фигуре.
— Выпусти когти, — говорил ему гуру, — и змея не сможет укусить.
Он сделал скользящий шаг в ее сторону. Рука женщины метнулась к его горлу. Он отступил в сторону от удара и со свистом размахнулся правой палкой сверху вниз. Она с треском врезалась в костяшки пальцев Монализы. Нож со звоном выпал и запрыгал по горячему асфальту, словно испуганный зверек.
…Внезапно он был захвачен сзади нельсоном.
— Режь ублюдка. — Смрадное дыхание окатило затылок. — Режь его.
Тряся поврежденной рукой, Монализа двинулась вперед.
— Хочешь сделать серьги из его яичек?
— Отрежь ему член, — сказал Катана, — чтобы я мог его засунуть ему в…
Одновременно ударяя палками по обоим вискам Катаны, Рики не мог вложить в удар много силы. Но гибкость, выработанная часами упражнений, придала запястьям способность вырабатывать дополнительную скорость. Катана взвыл и ослабил захват.
Рики поднял руки над головой и рухнул на землю. Удар копчиком об асфальт был подобен выстрелу, запустившему алые искры вдоль позвоночника прямо в мозг.
Второй нож Монализы метнулся ему в лицо. Ротанговые палки, взвизгнув, сомкнулись у руки, державшей кинжал.
Монализа вскрикнула и выронила клинок. Рики вскочил и сделал колесо. Катана размахнулся, целясь ему в голову справа. Рики парировал слева, ударив палкой по внутренней части предплечья — движение, которое эскримадорцы называли «живой рукой». Правая палка закрепила блок, ударив Гсошника по локтю.
Воодушевленный успехом, Рики изловчился ударить Катану гарротой в лицо и сломать ему нос.
