знакомым. При этом сам Колька ничего толком не умеет и ничем в совершенстве не владеет, но на жизнь не жалуется. Просто берет одного из своих приятелей и за его счет оказывает услугу другому. А когда приходит время платить по счетам, отыскивает следующего приятеля, чтобы оказать услугу предыдущему.
Этакий человек-коммутатор на общественных началах. В результате такой кипучей деятельности кое- что и Кольке перепадает, потому что отказа ему нет нигде: каждый предвидит и себе возможное благо.
В связи с постоянной занятостью сорокалетний Колька так и не успел обзавестись семьей, сохранил свежесть и по этой причине в своей среде считался женихом молодым и завидным, чем успешно и пользовался, обещая руку и сердце всем знакомым девицам. Его мастерская была к услугам любого, кто хоть как-то нуждался в ней.
Само собой, что две такие яркие индивидуальности, как Колька-Андеграунд и Артем-Харакири, не могли не сойтись. Конечно же они крепко дружили.
— Гони к Кольке, — напористо продолжила я, — и чтобы через два часа он ждал меня с фирменной гранатой в своей мастерской. Надеюсь найдутся там мужские шмотки моего размера?
— Обеспечим, — заверил Артем, и улавливая суть проблемы на лету, добавил: — усы накладные, грим, щетину и парик с лысиной тоже доставлю туда.
— И очки от солнца захвати, — посоветовала я. — Круглые, как у кота Базилио.
— Сделаем, — кивнул Артем.
На его лице промелькнуло сомнение, которое я объяснила по-своему и, не желая злоупотреблять его добротой, прошептала:
— Я всегда видела в тебе настоящего ронина. Покупаю твой меч и вместе с ним твою верность.
— Спасибо, — оживился Артем. — Я-то, ты знаешь, всегда рад помочь, но Колька сейчас на мели, за гранату придется платить.
— За мной не заржавеет! — пообещала я.
— Только это, давай не через два часа, а ближе к вечеру, — и он кивнул на лоток, — понимаешь ли, разложился недавно и что же, свертывать опять?
— А мы недолго. Колька живет здесь рядом, и прикола того минут на десять. Быстро управимся. Попроси коллег присмотреть за литературой и все дела.
— Нет, — стоял на своем Артем. — Давай ближе к вечеру. Книги у меня дорогие, не хочу бросать. Давай ближе к вечеру.
Ближе к вечеру меня не устраивало никак. За это время Владимир Владимирович справки об Артеме наведет, и мероприятие можно считать несостоявшимся. Два часа — это максимум, что я могла себе позволить. Учитывая мои способности, за это время я только-только о разговоре с псевдосвязным успею рассказать, а тут и на явку пора. Фиг они что про Артема узнают. Так все распланировала удачно, а он мне тут “ближе к вечеру”. Что за ерунда?!
В общем, решилась я на последний аргумент.
— Покажи корень характера. Я принесу целую штуку баксов в оплату за ратный подвиг, столько здесь тебе не выстоять.
Трудно сказать, что подействовало сильнее, магическое самурайское заклинание о корне характера или обещание дать штуку баксов за услуги, но Артем сказал “ага”, кивнул и (вот упрямец!) побежал договариваться, чтобы сосед, торгующий фолиантами по искусству, присмотрел за книгами в его отсутствие. Уже на бегу он шепнул:
— Через два часа во дворе у Кольки!
— Одежду попросторней да погрязней захвати, — шепнула и я.
— Сделаем, — пообещал Артем.
Глава 11
Чудный Аой Мацури!
Божественный император склоняется нынче перед исконными богами страны восходящего солнца. Перед покровителями Киото.
Божественный император!
С семьй будет молится он в древнем святилище своим прародителям.
Уже чествуют в Канигамо и в Симогамо монахи посланников императора. Чествуют церемонно, торжественно, как самого Микадо. А триста величайших мужей страны, облаченных в парчу, идут за колесницами. Следуют за императором.
Сверкают лаком высокие борта колесниц. Свисают гирлянды мальв. Черные быки влекут повозки. Люди в белом, свита наследника, помогают мальчикам в оранжевом вести быков. И всюду мальва, на всем орнаменты, узоры, вторящие ее листьям.
Чествуют уже монахи посланников Микадо, а шествие пешком из дворца Госё все еще торжественно движется вдоль набережной реки Камо через город.
К святилищам! Шуршат варадзи, покачивают люди наследника черными бесполыми шляпами, завязанными под подбородком.
Никакого оружия!
Кто смеет идти вооруженным рядом с “Божественными вратами”?
Поодаль цепи дворцовой стражи. Отлично вооружены буси: мечи, кинжалы, луки.
Стража? Нет, — дань традиции. Можно ли осквернить Микадо, потомка богов, насилием? Невероятное святотатство!
Невероятное!!!
Но… суета! Замешкались воины стражи.
Буси в прекрасных доспехах с мечами, одетыми в красный сафьян, разметал оцепление. Дерзость безумца — преимущество. Молнией метнулся он к колесницам.
Отстала погоня!
Полыхнул бликами клинок буси, атакующего Потомка Богов. Сверкнули мечи преследователей. Зазвенел в майском воздухе древний боевой клич Фудзивара!
Знатнейшие мужи Японии изготовились грудью, прикрытой одной парчой, заслонить Солнцеподобного Микадо. Не потребовалось. Тихо свистнула в майском воздухе стрела. Отчаянный смельчак наудачу решился пустить ее в сторону колесниц. И точно поразил цель. Стрела вошла в узкую щель меж пластинами брони и шлемом бегущего буси.
Споткнулся, рухнул безумец, не добежал до колесниц двадцати шагов, отлетел в сторону меч. Серебром сверкнула у основания рукояти эмблема рода Фудзивара.
Свита императора склонилась над сумасшедшим. Изумленные возгласы прокатились над головами достойнейших:
— Сумитомо Фудзивара!
— Сошел с ума…
— Неслыханно!
— Невероятно!
— Безумец навлек позор! Проклятие на великий род!
— Фудзивара развеют как пепел… Имущество конфискуют… Прежние, великие заслуги забудут…
— Безумец! Боги покарают его!
Люди из свиты отошли. Воины стражи поспешили к убитому, но…
На пыльной дороге, все еще хранящей след огромных колес императорских экипажей, лишь небольшая лужица крови. Ничего не осталось. Тело безумного воина исчезло.
Начальник дворцовой стражи яростно топал ногами:
— На кол голову святотатца! Тлеть ей перед великим святилищем!
* * *
Услышав мой рассказ, Владимир Владимирович долго в затылке чесал. Чесал, нервно поглядывая на часы. Чувствовалось, что сильно смущает его адрес Кольки-Андеграунда — жил он между двумя Арбатами. Само собой я о Кольке ни полслова, назвала лишь его двор.
— Как-то слишком близко к месту встречи, — задумчиво молвил Владимир Владимирович.
— Не уговаривайте меня, туда не пойду, — на всякий случай заявила я. — Еще грохнут в той дыре. Терпеть не могу эти старые дворы. Сплошные бомжатники в самой сердцевине Москвы.
