– Не знаю пока. Этот, что в трубку молчит, заговорил! Мужским голосом!
– Действительно чудеса. И что сказал?
Галина (и такое бывает) смутилась:
– Да так, ничего.
С большим подозрением уставившись на подругу, Далила потребовала:
– А ну быстро колись. Как все случилось?
– Ой, ты только на меня не ругайся, – попросила Галина, присаживаясь к столу.
Одной рукой она принялась разглаживать скатерть, а другой елозила по груди, словно в поисках сердца.
– Я, может, все сделала и не так, – промямлила она еле слышно и с жаром добавила:
– Да, все не так, но зато он пошел на контакт.
И тут же заключила испуганно:
– Ой, кажется, я стихами заговорила.
– К черту твои стихи, – рассердилась Далила. – Что ты ему сказала? Быстрей, не тяни!
С плаксивым причитанием Галина поведала:
– Я в последние дни была сама не своя. Ты ушла, не звонишь, мы с Линкой одни. Такое навалилось на меня одиночество. Я расстроилась из-за тебя. Ты тоже все время одна. У вас с Матвеем была такая семья. Все вам завидовали. Я, честное слово, завидовала, как стерва последняя. Как сволочь! Как гадина! Ненавижу себя!
– За что?
– Это я твое счастье сглазила! Из-за меня тебя бросил Матвей!
– Здрасте! – возмутилась Далила. – При чем здесь Матвей?
– До свидания! – вскочила Галина. – Ты дурочкой не прикидывайся!
– Ну, слава богу. Уже и то хорошо, что ты на себя стала похожа. Не злись, а рассказывай.
– А я что делаю? Он позвонил и, как обычно, молчит. Дышит в трубку, а я, как всегда, говорю, жалуюсь.
Далила схватилась за голову и, ужаснувшись, воскликнула:
– Про одиночество снова его грузила!
Галина гордо призналась:
– Да. Я плакала и рыдала. Я жаловалась. И своего добилась. Он не выдержал и заговорил.
– И что сказал?
– Утешал.
– Каким образом?
– Обещал, что жизнь потихоньку наладится, что у Линки отец появится, что и меня, непутевую и дурную, тоже можно любить. И кто-нибудь обязательно в скором времени сильно полюбит. Меня.
– Так и сказал? – поразилась Далила. – «Непутевую и дурную»?
Галина хитро хихикнула:
– Да нет же. Это я так говорю, а он утешал интеллигентно и вежливо. Я только смысл передаю.
– Все ясно, передаешь в доступной мне форме. И чем закончился ваш разговор?
– А ничем. Нас случайно прервали.
– Или нарочно.
Далила расстроилась, горестно подперла щеку ладонью.
– Думаешь, не позвонит? – всполошилась Галина.
– Откуда я знаю? Ты бабскими глупостями побольше его грузи, и будет у вас все о'кей.
– А мне его голос понравился. Ласковый, проникновенный такой. Вежливый. И молодой. Ой, кажется, я опять стихами…
– Ты скоро петь и плясать от счастья начнешь, – усмехнулась Далила и зловредно добавила:
– Как хорошо не иметь мозгов. Радует решительно все.
Сказав это, она вдруг подумала, что в общении с Галкой не подбирает ни мыслей, ни слов – несет все подряд, как глупая баба.
«А если что мне не понравится, о-о-о! Я сразу в обиды, в амбиции», – осудила она себя и, пропитавшись виной, миролюбиво воскликнула:
– Ладно, девчонки, давайте тортом и чаем отпразднуем примирение, и айда в сквер гулять!
На прогулке к Далиле снова вернулось чувство опасности. Ей все время казалось, что за ними следят. Спина и затылок горели от взгляда, причем от мужского.
