частного сыска, для сбора компромата на меня, очевидно. Именно тогда была утыкана «жуками» моя вилла. Не зря Нелли два дня жила у меня в Сестрорецке весной. Кстати, в квартире я тоже обнаружила «жуков» в предостаточном количестве.
В ходе слежки им удалось выяснить кое-что о моих сокровищах. Скорей всего из телефонного разговора с польской родственницей бабушкой Франей, которая перебирала в памяти фамильные драгоценности, радуясь, что они достались именно мне. Если память мне не изменяет, разговаривала я с ней именно из Сестрорецка и как раз тогда, когда приехала сдавать виллу на лето. Нелли, скорей всего по подсказке Сибирцева и под его давлением, изменила планы. Кстати, этим объясняется отсутствие у Нелли ключей от виллы.
Если бы она собиралась убивать меня или пытать изначально, то легко могла бы сделать слепки со всех ключей, и сразу же отпали бы все проблемы. Приходи в любое время и бери меня тепленькой прямо в постели. Но когда у нее появилось такое желание, доступа к ключам уже не было. Я была в Сестрорецке, а Нелли в Москве. А внезапный приезд на виллу неизбежно бросал бы тень на саму Нелли, чего она, понятно, не хотела.
Поэтому она послала Сибирцева к столяру, который подрядился обшивать дверь в сад. Столяр снял с двери мерки прямо в присутствии Нелли. О столяре знали только я и Нелли, поскольку облагораживание двери — это ее идея, она же и сосватала мне столяра. На тот момент Нелли руководствовалась только благими намерениями и даже не подозревала, что это может пригодиться в дальнейшем. Таким образом Сибирцев получил точные координаты шпингалета.
Сибирцев, по их первоначальному плану, должен был аккуратно выбить из меня признание: где находится тайник с драгоценностями. После этого они собирались поделить драгоценности, а меня отпустить восвояси. В общем-то, все довольно безобидно, и особых претензий к Нелли у меня на этом этапе ее деятельности нет. Она рассудила, что я не сильно обеднею, если лишусь этой части своего состояния, и, в общем-то, была права. Но дальше пошел уже матерый криминал.
Когда Нелли узнала, что ее муж Антон смертельно болен, на горизонте замаячило наследство в виде домика в Лисьем Носу. Не знаю, как Нелли решилась раздвинуть границы наследства. Скорей всего ей подсказал Маградзе, смекнувший, что получению более существенного количества материальных ценностей мешают всего четыре жизни. Жизнь Клавдии, с точки зрения Маградзе, сущий пустяк. Денис тоже не большая потеря для человечества. А уж о пожилых дядюшке и тетушке и вообще говорить не приходится. Смерть для них — сплошное благо, поскольку явится избавлением от многочисленных болезней.
Вот тогда-то на повестке дня и возник вопрос о, моей никчемной жизни. Умри я первой — и наследство Саньки увеличивается несказанно, поскольку дядюшка по зову родственной крови тут же пригребет все мое к себе, сохранит и вскоре передаст и квартиры, и виллу в загребущие руки Нелли.
Не знаю, долго ли мучилась Нелли сомнениями, все же многолетняя дружба не пустяк, но, с другой стороны, я своей внешностью и многочисленными поклонниками сильно настраивала ее против себя. К тому же один раз представив себя в роли состоятельной женщины, она не могла только из-за меня расстаться с такой заманчивой перспективой. А тут еще надежда на счастливую жизнь с Павлом…
Все складывалось одно к одному, и, думаю, ей быстро удалось себя уговорить, что живу я на этом свете совершенно напрасно. Маградзе наверняка в этом сильно помог и своим небрежным отношением к человеческой жизни, и умением эту жизнь истреблять. Отношения с Ниной Аркадьевной и вовсе не заставляли Нелли мучаться совестью. Дениса она органически не переваривала за его презрение к окружающим, а Клавдию попросту считала душевной калекой. Ума не приложу, почему она с ней возилась. Наверное, за компанию со мной.
Впрочем, здесь я не права. До рождения Саньки она Клавдию вполне искренне любила, тренируя на ней материнские чувства. Уже потом Клавдия стала раздражительной обузой.
Знаю только одно: если человек захочет в чем-то себя уговорить — уговорит обязательно, поэтому Нелли, с ее способностями психотерапевта, успешно преодолела барьер многолетней дружбы, нормальной человеческой жалости и страха наказания. Тем более что с наказанием было все в порядке. Его просто не предвиделось, поскольку для всех предполагающихся убийств у Нелли был очень скрытый мотив. Никому и в голову не пришло бы, что она решила зайти так издалека. Наследство получалось в связи со смертью бывшего мужа, который умер своей законной смертью алкоголика — от цирроза печени.
Обдумав все хорошенько, Нелли наверняка запланировала, где и в каком месте она сбросит с «хвоста» Сибирцева и Маградзе, и принялась за дело. Она срочным порядком послала Сибирцева к моему дому, но мое патологически развитое шестое чувство спасло меня от похищения. Возможно, и внезапное появление у калитки Артура тоже сыграло свою роль.
Тогда Сибирцев получил задание смело проникнуть в мой дом ночью. Для этого он отправился к столяру и получил эскиз калитки.
Но тут опять вмешалось мое шестое чувство. Поддавшись ему, я спутала все карты. Я начала паниковать значительно раньше времени, что вовсе не входило в планы Нелли. Она знала, с каким темпераментом я начну кричать, образно выражаясь, на всех перекрестках. Поэтому после разговора со мной она позвонила тетушке, чтобы не оставаться в стороне от моих проблем, потому что потом, в случае благоприятного для нее исхода (я имею в виду удачное похищение меня), всем могло бы показаться подозрительным ее равнодушие.
Еще она таким образом пыталась регулировать и держать под контролем ситуацию, но разве удержишь, когда в этом деле главным действующим лицом проходила я, а тетушка, что не свойственно ей, решила вдруг проявить ко мне внимание и разбудила Алису. Алиса разбудила Германа, и началась «революция».
Нелли даже с ее психологическим опытом никак не предполагала, что тетушка столь серьезно отнесется к моим «фантазиям». Да и я не понимаю, почему Нине Аркадьевне взбрело в голову звонить среди ночи Алисе. Видимо, вмешалась сама Судьба.
Но как бы там ни было, Нелли пришлось давать Сибирцеву отбой, поскольку Алиса сразу же помчалась в Сестрорецк. Этим объясняется его внезапный уход с арены действий. Нелли просто позвонила ему по мобильному и посоветовала смыться.
Совершенно очевидно, что Нелли хотелось осуществить мое похищение именно в Петербурге. Тогда она абсолютно выпадала из числа подозреваемых. Но теперь, когда я от страха, простите, наложила полные штаны и шарахалась от собственной тени, затащить меня куда-нибудь было проблематично.
А тут еще Алиска взялась ходить за мной по пятам. Нелли же не терпелось поскорей приступить к пыткам. Она точно знала, что только пытки могут заставить меня признаться, где хранятся сокровища. Здесь она была абсолютно права. Еще и не всякие пытки, а лишь угроза для моей внешности.
Когда же Нелли узнала, что я решительно настроена покинуть Петербург в ближайшие часы, она и вовсе запаниковала и послала к воротам дядюшкиного дома Сибирцева. На этот раз меня спасли телохранители банкира. Нелли ничего другого не оставалось, как отвезти меня в Москву. Представляю, как хотелось ей где-нибудь за поворотом пересадить меня в машину Сибирцева, но на такое пойти она не могла, так как родственники точно знали, с кем я уехала из Питера.
В Москве Нелли пришлось вести себя осторожно. Она прекрасно знала, что, в случае чего, ее первую затаскают по допросам, потому что ближе ко мне лица не найти. Она всячески демонстрировала беспокойство за мою жизнь. Алиса облегчила ее участь, поскольку ее подозрительная связь с Сибирцевым высветила конкретного врага. Нелли потащила меня к Клавдии.
По дороге я открыла тайну фамильных драгоценностей. Открыла искренне, ничего еще не подозревая. Этим признанием я существенно облегчила задачу Нелли. Теперь не нужно возиться с похищением, а достаточно просто прихлопнуть меня.
Нелли незамедлительно приступила к следующему этапу своего плана. Под каким-то предлогом она отказалась от услуг Сибирцева, после чего он поступил в полное Алискино распоряжение. Кстати, Нелли даже не подозревала об этом романе, а Сибирцев не торопился вводить ее в курс своих сердечных дел.
Дождавшись удачного момента и частично создав его открытием, что Сибирцев — это Сибирцев и он в Питере, Нелли решила действовать только с помощью Маградзе. Когда я, узнав об отсутствии опасности и пресытившись обществом Клавдии, ночью и сломя голову понеслась на другой конец города, Нелли мгновенно проинформировала Маградзе. Он с удовольствием согласился тайно меня сопровождать, тем более что район, в котором проживала Маруся, Маградзе знал неплохо.
