— Что ты наделала? — испугалась я и отобрала у Маруси трубку, но поздно. В трубке уже были гудки.
Маруся радостно потирала руки:
— С фонендоскопом точно подслушаем.
Она так вошла в азарт, что даже про еду забыла. Настоящая подруга! Только глупая. Все испортила. Я пригорюнилась:
— Откуда мы возьмем фонендоскоп?
— Розка сейчас прибежит, — заверила меня Маруся.
— Плохо ты знаешь Розу, — рассердилась я. Руки Маруси молниеносно уперлись в бока:
— Я плохо знаю Розку? Да я знаю ее с соплей: пулей примчится.
— Я тоже Розу знаю с горшка: не придет.
— А я говорю: пчелой прилетит.
— А я говорю: не придет.
— Примчится!
— Не придет!
— Примчится!
— Нет!
— Да!
— Нет!
— Девочки! — воскликнула Роза. — Так что тут у вас стряслось?
Мы с Марусей обменялись взглядами: я растерянным, она торжествующим.
— Что я говорила! — воскликнула она. Я вынуждена была признать, что Маруся лучше меня знает Розу, и только развела руками.
— То-то же, — гордо изрекла Маруся.
— Зато я хорошо о людях думаю, — похвастала я.
— Девочки, — защебетала Роза, — еле вас нашла. Ничего мне не объяснили. Весь ресторан пришлось шерстить. Вы хоть знаете, что в соседней кабинке обедают Равиль и Перцев?
— А мы про что? — закричала Маруся. — Принесла фонендоскоп?
— Принесла.
— Доставай!
Роза вытащила из сумочки фонендоскоп, Маруся выхватила его и устремилась к щели.
— Ничего не слышно! — констатировала она. Роза мгновенно все поняла, но, к моему удивлению, не обиделась, а вдохновилась. Как плохо, оказывается, я знаю своих подруг.
— Девочки, — запищала Роза. — Смотрите, под потолком огромная щель! Если я залезу на плечи Маруси, а Соня подержит меня за ноги, то вполне можно и подслушать — звук же весь поднимается вверх и оседает на потолке.
Сказано — сделано. Маруся подставила свое могучее плечо, вооружившаяся фонендоскопом Роза взгромоздилась на него, я схватила ее за ноги…
Наступила тишина — лишь звон бокалов доносился из зала, да редкое позвякивание вилок.
Мы с Марусей затаили дыхание. Роза, приставив мембрану к щели, вся ушла в соседнюю кабинку.
— Плохо слышно, — сказала она. — Что-то шепчут, не пойму. Мешает чертов фонендоскоп.
— Зачем ты заткнула уши? — рассердилась Маруся и приказала:
— Выдерни эту дрянь из ушей.
Роза послушалась, повесила фонендоскоп на грудь и приложила ухо к щели.
— Ну теперь совсем другое дело, — обрадовалась она. — Теперь кое-что слышно.
И она затаилась. Сгорая от нетерпения, затаились и мы с Марусей. Роза же словно про нас забыла.
— Ну что там? — не выдержала Маруся.
— Перцев что-то бормочет про нашу Тамарку, — с жаром поведала Роза. — Про какой-то выкуп он от нее узнал.
— От Тамарки? — удивилась Маруся. — Ну и фиг с ней! Слышать не хочу про эту заразу!
— Тише ты, тише, — зашикала я и горестно подумала: «Проболталась-таки Перцеву Тамарка, а как меня убеждала, что будет хитра».
— Перцев уже про Тамарку забыл и теперь только удивляется, что с Лели требуют выкуп, — поведала Роза. — Не может в этот выкуп поверить, изумляется, что очень крупная сумма, говорит, что Турянский и рубля не стоит. Ох, как Перцев зол, пытает Равиля, грозит, что тому будет нехорошо, если выяснится, что выкуп — это его рук дело. Перцев очень какого-то шума боится, а с выкупом, говорит он, теперь может подняться шум.
«Ха, после того как о Турянском узнала моя баба Рая, Перцев может уже ничего не бояться», — мысленно усмехнулась я.
— Опять говорят про выкуп, — сообщила Роза. — Равиль убеждает Перцева, что Тамарка ему солгала, говорит, что с Лели за мужа не требуют никакого выкупа.
— Как это не требуют, когда я слышала своими ушами! — я подала голос справедливости и подумала: «Ничего не пойму».
— А Равиль говорит, что не требуют выкупа, — повторила Роза.
— Брешет, зараза, — выдала комментарий Маруся.
«В чем же дело? — мысленно рассердилась я, добросовестно держа стоящие на Марусиных плечах ноги Розы. — Что за петрушка? Что за клубок? Одно размотаешь, другое запутывается. Теперь, когда точно установлен сговор Перцева и Равиля, наружу вылезают неполадки с выкупом. Кто же требует выкуп с Лели?»
— О какой-то бабе теперь пошла речь, — прервала мою мысль Роза.
— О какой? — заволновалась я.
— Имени не называют, но говорят, что она чокнутая, полоумная, душевнобольная и, похоже, хотят ее грохнуть. Точно, об этом речь идет.
У меня внутри похолодело: «Неужели обо мне и идет речь?»
А тут еще Роза меня добила.
— Равиль говорит, что эта чертова баба все уже знает, а Перцев убеждает Равиля, что надо срочно ее убирать, — сказала она.
— Давай, выясняй дальше, — гаркнула Маруся, но дальше не получилось.
Внезапно с новым блюдом влетел официант, и вся конструкция из меня, Маруси и Розы с висящим на груди фонендоскопом развалилась.
ГЛАВА 21
— Теперь ты видишь, что мы трезвые! — обращаясь к Розе, гаркнула Маруся, когда обалдевший от ее сказочных объяснений официант наконец-таки удалился.
К моему огорчению, удалились и Перцев с Равилем. Я проводила их спины тоскливым взглядом, не испытывая никакого удовлетворения от полученной информации. Хотелось все же знать поточней, как они собираются меня убирать, когда и с помощью кого.
— А почему вы трезвые? — удивилась Роза. — Я бы, коль уж здесь, охотно выпила бы и закусила.
Маруся поспешила с объяснениями:
— Закуски не хватит на всех, а выпивку мы не заказывали. Ты же знаешь, мало пить я не могу. К тому же через несколько часов пора двигаться к Коровину, а я за рулем. Не хотелось бы бить свой новый «жигуль».
Я возмутилась:
— Маруся, поимей совесть! Как это мало закуски, когда я на диете? Роза, не слушай ее, отдаю свою порцию тебе.
— Какую свою? — забеспокоилась Маруся. — Твою я давно съела, только моя и осталась.
— Девочки, не ругайтесь, — воскликнула Роза. — Я же мало ем.
— И в самом деле, — умиротворилась Маруся. — Сколько там всей тебя — с гулькин нос. Ладно, так и быть, поделюсь.
И она поделилась. Вызвали официанта, чтобы не провоцировать алкоголичку Марусю, заказали сухое
