Я прикинул уже, что пленки запас куплю и для дома надо кое-что — нелишние деньги будут. Думаю, надо с ним поплотнее завязаться, порядочных людей не так много, обещать все умеют, а платить нет. Еще сутки отсидел в лаборатории, привожу карточки, Косте отдаю — а Улитина нет, уехал куда-то на встречу. Костя клянется-божится, что завтра все отдаст. А я чего — давайте завтра, только сами пришлите с кем- нибудь, чтоб я не бегал, я человек занятой…
Я представила себе на мгновение, как у какой-нибудь фотолаборатории притормаживает «шестисотый» «мере» с госномерами, и человек в строгом костюме входит внутрь в окружении охраны, и торжественно вручает Яшке пухлый конверт.
Получилось довольно забавно, я улыбнулась даже — чего он, к счастью, увидеть не мог.
— А назавтра звонок — Яш, шеф просит, чтобы ты негативы отдал. Потом вернем, это на пару дней, людей тех успокоить, кого ты щелкнул по ошибке, — они бизнесмены серьезные, но в прессе светиться не хотят, боятся, вдруг карточка где появится. Негативы привезешь — рассчитаемся. А мне неохота негативы отдавать — вдруг потеряют что, а там такие кадры были-супер, со звездами всякими, продать можно. Знал бы, что так получится, — не отдал бы, но люди вроде порядочные, деньги должны, может, заказы от них еще будут, чего ругаться?
Ну и привез. Улитина опять нет, оставил негативы Косте — и все. Ни негативов, ни денег…
— Не отдали? — встряла я, зная, что Яшка вполне способен растянуть концовку на полчаса. — Или отдали?
— Отдали — триста баксов. — В голосе была обида — но похоже, не на меня. — Дозвонился наконец, приехал — а тут вместо Улитина зам его. Мне Андрей Дмитриевич поручил с вами рассчитаться, но я тут проконсультировался с профессиональными фотографами, они вашу съемку раскритиковали, сказали, что такое мыльницей снять можно. А у нас не благотворительное заведение — вот вам триста баксов и до свидания. Я обалдел прям — а потом давай права качать. Я, говорю, сам профессиональный фотограф, что это за люди, кому вы мои снимки показывали? И негативы, говорю, отдайте, они денег стоят. И камеру мне поломали — Улитин оплатить обещал. А этот мне — или берите триста, или уходите так.
Взял, конечно, — Косте высказал все, что думаю, он обещал с шефом поговорить, да его самого потом выгнали. Ну как с людьми после этого работать?
— Значит, снимков не осталось? — спросила, просто чтобы что-то сказать — заранее зная ответ, который он мне дал уже. — Жалко…
Снимки, ради которых я ему позвонила, в принципе можно было найти у кого-то другого. Да и, возможно, это вообще бредовая была идея, случайно пришедшая мне в голову, — найти снимки и попробовать через Хромова выйти на жену Улитина. Якобы только для того, чтобы отдать ей фотографии покойного мужа, обнаруженные мной в нашей редакции. А на самом деле — чтобы сделать попытку ее разговорить и хоть что-то у нее узнать. Конкретное что-то — верит ли она в версию смерти от сердечного приступа, и если нет, то кого подозревает. Конечно, насколько я понимала, они уже какое-то время жили врозь — но возможно, разошлись они не так давно, возможно, у нее остались к нему самые теплые чувства, возможно, она была посвящена во все его неприятности и могла пролить свет на обстоятельства его смерти.
Но теперь, после того как Яшка рассказал мне столько интересного, выяснять у него, у кого могут быть фотографии Улитина и обрекать себя на еще час разговора, было бы несправедливо — и по отношению к нему, и по отношению к себе. Так что дискуссию пора было сворачивать — пока он не переключился на ту тему, которой мне вроде удавалось избежать. А именно — личную.
Я знала, что нравлюсь ему, и давно — может, потому что периодически давала ему немного заработать, и нормально к нему относилась, и как-то выручила в одной плохой ситуации, и вдобавок выслушивала его занудства. А может, он заодно испытывал ко мне что-то помимо благодарности за все вышеперечисленное — кто его знает? В любом случае я не раз получала от него приглашения где-нибудь поесть или выпить чашку кофе — и намеки, что я могла бы пригласить его в гости на правах старого знакомого. А мне, если честно совершенно не улыбалось звать его к себе или сидеть в каком-нибудь приличном месте рядом с Яшкой и слушать его сетования на клиентов и судьбу.
— Обижаешь, мать, — если у меня нет, то у кого тогда есть? — Левицкий продемонстрировал наигранное удивление по поводу того, что я могу сомневаться в наличии у него нужных мне кадров. — Те скоммуниздили — другие имеются. Я архив на днях разбирал, съемку одну нашел прошлогоднюю, я ее после того юбилея чертова делал — юбилей у них в августе был вроде, а это в сентябре. Позвонили люди, просили одно мероприятие снять — спортсмены турнир по теннису строили, междусобойчик такой для звезд. Хоккеисты, футболисты, борцы — титулованные все, чемпионы мира и олимпиад, и все в одном месте. И эта скотина там была, Улитин — тусовщик великий. Со всеми в корешах, руки жмет да обнимается. Я для себя пощелкал, а потом ребята подходить начали, спортсмены — сними то, сними это. А один подходит — не помню, кто такой, но известный тоже, — ты меня поснимай, картинки куплю. Ну и давай — то с тем, то с этим. А потом со скотиной этой в обнимку, прям лучшие кореша. А мне противно рожу эту снимать — и еще ведь смотрит на меня так, будто не узнал, — но парень заплатить пообещал, а деньги-то нужны. Ну и щелкнул их. А тут наткнулся — нормальный кадр такой, и еще на паре кадров Улитин есть на заднем плане. Надо — сделаю, только скажи кому и сколько платят…
— Да мне это, Яш, — призналась нерешительно, думая, что снимок Улитина с каким-то спортсменом мне ничего не даст — мне бы десяток кадров, чтобы было что вручить его жене. — Материал хочу сделать о нем — вот и…
— Да пошел он — бабки пусть отдаст сначала за ту съемку! — Яшка, лично Улитину ничего сказать не отважившийся, сейчас стал очень крутым. — Ты ему скажи — у меня еще его картинки были, он же тусовщик известный, а я все ту совки снимаю, значит, и он где-то есть. Картинка-две, ну а ток — я ж тогда не знал, кто он такой. А когда юбилей тот был, вспомнил, что снимал его уже где-то. Вот пусть заплатит сначала — а там я хоть специально для материала твоего еще съемку сделаю. А чего — если не для вашей газеты, так на цвет отснимем целый фотоочерк. Вот ты ему скажи…
Я только сейчас поняла, что Яшка некролог не читал — что неудивительно, впрочем, не самый интересный материал тем более напечатали его не во всех газетах, в нашей вот ничего не было, не попросили почему-то и не проплатили. А может, вообще в одном издании он и прошел только, некролог, — словно специально именно в том, которое я просматриваю регулярно. И если честно, мне жаль было огорчать Яшку — потому что он, судя по всему, решил, что это Улитин мне заказал материал, и уже готов был ради гонорара забыть старые обиды. Но он, кажется, собирался начать излагать свои идеи по поводу фотоочерка о банкире — как и где лучше его снять, — а это было лишнее.
— Да я скажу, Яш, — на кладбище к нему съезжу и скажу. — На том конце затихли, не поняв моего юмора. — Умер он почти две недели назад — скончался от сердечного приступа.
— И денег не отдал, — мрачно констатировал Яшка, кажется, пару минут назад уже слышавший шуршание тех самых купюр, которые когда-то обещал ему покойный. — Не, мать, не буду я искать ничего. Я-то думал, обломится приличная сумма, а за копейки не буду…
— Может, и обломится, — бросила неопределенно. Шанс, что у наших редакционных фотографов вообще не окажется ни одного кадра из тех, что мне нужны, был весьма велик. — Ты мне сделай хотя бы то, что нашел — со спортсменами, — а там, может, и обломится. Обещать не буду — но есть вариант.
Не телефонный разговор, сам понимаешь, — потом расскажу, при встрече…
Если честно, я просто не знала, что соврать, — а скажи я правду, Яшка бы ничего не сделал. И может, нехорошо было давать ему надежду — но с другой стороны, я не сказала ничего конкретного, зато сказанного был достаточно для того, чтобы Яшка клюнул. Потому что я не сомневалась, что он не слишком процветает — и хватается за все варианты, даже без гарантий. А телефонная крутость — не более чем блеф.
— Ладно, одну сделаю. — Левицкий показал тоном и тяжелым вздохом, как нелегко ему выполнить мою просьбу. — Для тебя — сделаю. Давай так — ты мне позвони на днях, послезавтра, может, в субботу. Заедешь ко мне, я тебе отдам.
Заодно посидим, выпьем. Тут, кстати, один проект есть — хотел тебе предложить.
Есть идея газету сделать — на три года порядка пятнадцати миллионов баксов надо. Я все просчитал, бумаги тебе дам — может, закинешь кому? У меня тоже люди есть — я им отдал, думают пока. Тут человек соображающий нужен, чтоб на прибыль сразу не рассчитывал, — дай Бог через год на окупаемость выйти,
