был полный хаос, и я помнила внушение Исмара перед поездкой. Что, если украинец захочет со мной переспать? Как далеко это может зайти? Могу ли я вообще сказать об этом Исмару? Я пыталась поймать его взгляд, но мне это не удавалось: он был занят танцовщицей.
И наконец та девушка поднялась из-за стола, поблагодарила за выпивку и в сопровождении одного из охранников Исмара вышла из бара. Уже давно перевалило за полночь, кто-то предложил возвратиться в отель, что мы и сделали. Я не знала, как поступить, и ждала распоряжений турка.
Нас было в компании десять, может, немного больше или меньше. Четыре девушки, остальные – мужчины. Из них два турка: Исмар и, мне кажется, его близкий родственник. В отеле мы пошли в апартаменты, состоявшие из трех комнат. Все были навеселе, больше всего – один украинец, который пел и поливал себе голову виски. Он еле держался на ногах. Из музыкального центра лилась музыка, иногда турецкая, иногда современная европейская попса. Это были «Битлз», Род Стюарт, Мэрайя Керри, «Роллинг стоунз». Мы танцевали, движения постепенно становились все более раскованными.
Рядом со мной чаще всего оказывался тот украинец. Его звали Олег, во время медленного танца я поняла, что он возбужден. Он и не собирался этого скрывать. Я молчала. Исмар в это время танцевал с венгеркой, держа ее перед собой. Это выглядело немного смешно: она была на голову выше его. Но было видно, что турок интересуется главным образом ее задницей. Вскоре они удалились, понятно, что в направлении спальни. Украинец становился все навязчивее, он гладил мою грудь, задирал кофточку, пытаясь поцеловать меня в пупок. Я знала, что не могу руководствоваться своими желаниями, – если бы я имела такую возможность, я бы дала ему пощечину и избавилась от этой отвратительной компании. Я стала нервничать, мне не было ясно, где границы моей свободы. Мне приходило в голову схватить этого украинца и потащить его в другую комнату, чтобы остаться там с ним до самого конца «развлечения», даже если его общество не сулило мне ничего приятного. Но я боялась реакции Исмара. Скоро он, к счастью, вошел в комнату, без пиджака, с рубашкой поверх брюк, – очевидно, после секса с той девушкой. Он позвал меня танцевать.
– Ты выполнишь все желания моих компаньонов, кроме одного – ты не должна трахаться с ними, ни с кем из них. Все остальное, что бы они ни захотели, ты должна выполнить, – распорядился Исмар.
Я не знала, что он имеет в виду, но мне стало, условно говоря, легче. Я хотя бы знала, что мне предстоит. Исмар опять скрылся в одной из комнат, а я почувствовала чью-то руку на ягодице. Я продолжала пить, двигаясь в такт музыки. Рука поднималась и дошла до края трусиков. Скоро я почувствовала и другую руку, и уже в следующий момент трусики скользили по моим бедрам и коленям вниз. Это был тот украинец. В комнате было почти темно, на одном из диванов у окна я видела родственника Исмара, который обрабатывал венгерку. Украинец был возбужден и хотел, чтобы я засунула руку ему в штаны. Мне ничего не оставалось, как выполнить его волю. Я удовлетворяла его рукой, продолжая стоять к нему спиной и наблюдая за парой на диване, которая уже соединилась. Венгерка громко стонала и этим еще больше распаляла атмосферу в комнате.
Я закрыла глаза, пытаясь не думать о том, что меня ждет, но не могла. Тогда я почувствовала на себе еще одну руку. Это был человек лет сорока, который всю вечеринку молчал, время от времени смеялся и поднимал тосты. Они вдвоем отвели меня к дивану, расположенному напротив того, на котором совокуплялись турок и венгерка. Они сняли с меня кофточку и лифчик.
Тот, что недавно подошел, сначала целовал мои груди, но его действия становились все грубее, видимо, из-за безуспешных попыток меня возбудить. Его действия почти причиняли мне боль. Параллельно я рукой удовлетворяла украинца, а когда тот, второй участник, оставив мои груди в покое, потребовал, чтобы я удовлетворила его орально, я отказалась. Тогда он ударил меня со всей силы так, что моя голова запрокинулась. Потом еще раз ударил. У меня гудело в ушах, и с того момента я исполняла каждую его прихоть. Какие-то из них были грязными и отвратительными, но у меня не было выбора. Думаю, дошло бы и до сексуальной близости, несмотря на предостережение Исмара, если бы откуда-то не появилась турчанка и со знанием дела не отвлекла внимание грубияна на себя.
Я осталась с украинцем, продолжая его удовлетворять. Он не стремился к совокуплению как таковому, к тому же было заметно, что алкоголь все больше ударял ему в голову, он терял координацию. Вскоре после моих ласк он кончил. Украинец почти спал, и наверняка бы заснул окончательно, если бы кто-то не включил ночник. Я видела венгерку, полуголую, сидевшую на коленях у турка; одновременно двое обрабатывали турчанку, а Исмар и еще кто-то были с француженкой в другой комнате. Двое украинцев лежали на полу и спали. Свет опять погасили, и я вместе с остальными скоро погрузилась в сон, несмотря на то что поблизости слышались вздохи, женские и мужские, отголоски утихающей оргии.
Я проснулась одной из первых и сразу пошла в ванную. К счастью, я закрылась, и один из украинцев, увязавшийся было за мной следом, остался ни с чем. Я долго умывалась за неимением душа. От воспоминаний о прошедшей ночи у меня все внутри переворачивалось. Я чувствовала себя грязной и униженной. Это была та же проституция, жизнь всего за одну ночь превратилась в кошмар, в бессмыслицу.
Мы вернулись в Стамбул в тот же день. Я заперла дверь квартиры, сразу же сняла с себя все и побежала в маленькую ванную. Я стояла под душем, кажется, целую вечность и плакала, плакала… Перед глазами проносились картинки прошлой ночи, мерзкие подробности этой оргии, пьяные украинцы и турки, вся эта грязь… У меня раскалывалась голова, и я безуспешно пыталась хоть как-то унять боль холодной водой.
Завтрак запаздывал, но я не хотела есть. Я съела немного паштета с тостом и одно вареное яйцо, потом позвала охранника и попросила принести таблетки от головной боли. На самом деле это было просто похмелье от ударной (для меня, по крайней мере) дозы алкоголя. Меня вырвало, я сделала себе крепкий кофе без сахара, но с ломтиком лимона.
Я не обедала, а где-то около четырех часов дня произошло поистине нечто судьбоносное. Этот момент я считаю поворотным пунктом моего турецкого периода и даже всей моей судьбы. С этого момента началась история моего освобождения и бегства в Сербию. Конечно, это сейчас, соединяя все события, я вижу их взаимосвязь, а в то время эта встреча показалась мне лишь незначительным эпизодом. Итак, я услышала звонок в дверь и лениво пошла открывать. Вместо охранника в дверях стоял человек пятидесяти с лишним лет, высокий, с правильными чертами лица, с густыми волосами с проседью и густыми бровями. У него были проницательные голубые глаза, он был не похож на местного жителя. Он не был турком.
Мужчина с изумлением пялил на меня глаза. Он казался чуть ли не испуганным, будто вместо меня перед ним стояло привидение. Я сразу поняла, что дело здесь вовсе не в магии моей женской привлекательности. Нет, дело было в чем-то другом, позже я узнала, в чем именно. Мужчина наконец пришел в себя и сказал, что пришел от Исмара, который приказал быть завтра в его кабинете. Он поклонился и пошел назад, уставившись на меня с тем же загипнотизированным видом. Я закрыла дверь, ломая голову над тем, что в моей внешности могло так ошеломить незнакомца. Я зашла в ванную и посмотрела в зеркало. В моем лице не было ничего, что могло бы заставить кого-то остолбенеть. Я пожала плечами, села и стала листать какой-то модный журнал. Тут опять послышался звонок в дверь. Теперь это уж точно охранник, подумала я. Нет, это опять был тот человек, теперь уже более собранный. И все же он вел себя несколько нервно, но хорошо контролировал свои эмоции.
