– А по-вашему это не так?
– Я знаю, что не так. Я уже говорил вам: у нас есть родственники в Куинсе и Уестчестере. Я звонил в оба места вчера ночью, когда Герда явилась к нам со своей историей. Никто из них не видел Эми и не слышал о ней.
– Это ровно ничего не означает.
– Означает, если знать Эми. Она всегда поддерживала родственные связи. Если б она находилась вблизи Нью-Йорка, она позвонила бы кузену Харрису или тете Катэ. Хочешь не хочешь, а связалась бы с ними из чувства долга.
– Давно вы последний раз видели сестру?
– Она уехала в Мехико-Сити третьего сентября, в среду. Я попрощался с нею накануне.
– Она себя нормально вела?
– Вполне.
– Была в хорошем настроении?
– В великолепном. Чуть возбуждена перед поездкой, совсем как ребенок, который никуда еще самостоятельно не ездил.
– Миссис Виат была тогда с нею?
– Да. Они обе бегали по магазинам, делали последние покупки. И позвонили, чтоб я приехал позавтракать с ними.
– Что за женщина была миссис Виат? – поинтересовался Додд.
– Эксцентричная. Некоторые считали ее очень забавной, и думается, Эми была довольно-таки очарована ею, – во всяком случае, никогда не знала, как поведет себя Уильма в каждую следующую секунду. – Помолчав, он мрачно добавил: – Теперь знает.
– Да. Надо полагать – знает. В какой день миссис Виат покончила с собой?
– Около трех недель тому назад. В воскресенье вечером, седьмого сентября. Я узнал назавтра, когда секретарша Руперта, мисс Бартон, позвонила мне в контору. Руперт в тот же день, седьмого, поехал в Мехико.
Додд записал даты в блокнот больше для того, чтобы что-нибудь делать, а не в расчете воспользоваться ими. Все еще убежденно веря в 'полеты' семейных дам, он считал, что Эми вынырнет в один из ближайших дней с неправдоподобной, внезапно приключившейся историей.
– Я не имел от него вестей целую неделю, – продолжал Джилл. – В тот вечер меня не было дома, но он передал через моего сына, чтобы я пришел к нему домой обсудить нечто очень важное. Когда я пришел, он сказал, что Эми уехала, и дал мне ее прощальное письмо – первое из тех, что я принес к вам. Помните его содержание?
– Да.
– Она писала, что напилась в тот вечер, когда умерла Уильма.
– И дальше?
– Руперт немножко добавил к этому. Сказал, что она была в компании с американским завсегдатаем баров по имени О'Доннел. Думаю, он соврал. Моя сестра хорошо воспитана. Воспитанная женщина никогда не войдет в бар и не подцепит...
– Минуточку, мистер Брандон, – прервал Додд. – Давайте выясним кое-что. Если я должен найти вашу сестру, мне гораздо важнее знать ее недостатки, чем достоинства. Она может быть доброй, ласковой, милой и так далее. Это ничем не поможет мне. Но если я узнаю, что она питает слабость к завсегдатаю баров по имени О'Доннел, я немедленно возьмусь за свои папки в поисках завсегдатая баров по имени О'Доннел.
– Ваш юмор не смешит.
– Я не думал шутить. Я устанавливал факты.
– Что ж, считайте, что установили, – холодно сказал Джилл. – И все же это не меняет дела. У моей сестры нет слабостей в таком роде. Кроме того, Руперт известный враль.
– Имеете в виду рассказ Герды Ландквист, как он разыграл телефонный разговор с вашей женой?
– Да, в числе многого другого.
– Как вы думаете, зачем он фальсифицировал этот разговор?
– Это очевидно. Чтобы Герда не пробовала получить место в нашем доме.
– Почему?
– Боялся, что она снабдит нас кое-какой информацией.
– Говоря 'нас', вы подразумеваете себя и жену?
– Одного себя. Миссис Брандон видит в каждом лучшее. Она поразительно доверчива.
– Руперт тоже, – согласился Додд. – Иначе он ни за что не пустился бы на этот трюк с телефоном, зная, что в спальне есть второй аппарат.
– Доверчив? Возможно. Или просто глуп.
– Во всяком случае – дилетант.
– Дилетант. – Джилл обрадованно закивал. – Именно дилетант. Вот почему его поймают.
Додд сложил руки и прикрыл глаза. Как священник, готовый помолиться за грешные души, хотя они, по
