Лукас смутился, но слишком плохо себя чувствовал, чтобы пускаться в длинные объяснения.
– Он дал мне апельсин, – защищая доктора, сказал мальчик, протягивая Филду плод в качестве доказательства.– Вот.
– Я был не прав, – ответил Филд; между тем Гриффин, пройдя мимо него, вышел из палатки и неподвижно застыл под проливным дождем. Приятно было чувствовать, как потоки воды стекают по лицу, прилепляя ко лбу пряди волос и пропитывая рубашку.
Филд поговорил еще немного с мальчиком и присоединился к Гриффину. Священник больше не усмехался, черты его приняли грустное мученическое выражение.
– Инфлюэнца? – понизив голос, спросил он. Гриффин кивнул.
– Еще были случаи?
Гриффин запрокинул голову, на миг полностью подставив лицо дождю. Его прохладные струи немного ослабили ощущение смертельной усталости, хотя и не прекратили бесконечную, томительную душевную боль.
– Два, – тихо сказал он.
Филд схватил его за руку и потащил в сторону большого шатра в центре поселка, где располагалась столовая.
– До сегодняшнего дня,– прошептал он сквозь зубы, когда они сели за один из деревянных столов и стали пить отвратительный кофе, приготовленный Чангом,– я готов был поклясться, что у тебя достаточно здравого смысла, чтобы не стоять под проливным дождем.
Гриффин попытался изобразить улыбку, но у него получилась лишь гримаса.
– Успокойся, Филд. Врачи не болеют.
Дождь барабанил по туго натянутой парусиновой крыше шатра.
– А ты можешь заболеть, Гриффин, у тебя ужасный вид – когда ты в последний раз спал?
Гриффин отхлебнул кофе, раздраженно выругался и протянул руку к глиняному кувшину со сливками, добрая порция которых окрасила мерзкое пойло в светло-бежевый цвет и немного притупила его горький вкус.
– Я не сплю, Филд. Это пустая трата времени.
– Ты намерен оставаться на ногах, пока не свалишься? – резко спросил Филд, так энергично помешивая кофе, что ложка то и дело ударялась о стенки эмалированной кружки.
Гриффин хмуро взглянул в сердитые голубые глаза друга:
– Последний раз я свалился, друг мой, когда ты и твои сообщники обработали меня хлороформом. Хотя у нас не было возможности обсудить это, должен сказать, что я это не одобряю.
Взгляд Филда оставался прямым и вызывающим.
– Я и не рассчитывал на твое одобрение, – отозвался он. – И меня это совсем не волнует. Ты думаешь, существует опасность эпидемии?
Кофе свернулся комочками на языке Гриффина, и он с трудом сдержал острое желание выплюнуть его на посыпанный опилками пол. Он устало пожал ноющими плечами:
– Возможно. Здесь идеальные условия для распространения любой заразы – удивительно, что тут еще не появился ни тиф, ни холера.
Священник чуть побледнел:
– Надо что-то делать! Гриффин снова пожал плечами:
– Скажи это Джонасу, друг, мой. Эти мокрые палатки и открытые сточные канавы относятся к его компетенции, а не к моей.
Выведенный из себя, Филд с усилием сделал несколько глотков кофе.
– Возможно, но это твои пациенты, Гриффин.
– Надеюсь, ты на самом деле не думаешь, будто я забыл об этом? – спокойно осведомился Гриффин. – Кстати, чего это ты так ухмылялся, когда мы были в палатке у Лукаса?
– Из-за Рэйчел, – ответил Филд, и его глаза снова засветились улыбкой, хотя на этот раз она выглядела немного потускневшей.
Упоминание ее имени кольнуло Гриффина мучительной болью, в его голосе появилась хриплая нотка:
– Что с ней?
– Не могу поверить – неужели ты еще не слышал об этом?
Гриффин окатил друга гневным взглядом.
– Что с ней? – прорычал он. Филд расхохотался:
– Она здорово осадила Джонаса, Гриффин,– с некоторой помощью со стороны Мэми и ее «устричного ружья».
Гриффин был весь внимание:
– Что?!
– Она закрыла «Заведение Бекки», Гриффин. Завтра там открывается «Пансион Маккиннон».
