Рэйчел вздрогнула, но не двинулась с места, неподвижно уставившись на керосиновый фонарь над дорогой. Она решила было закричать, но тут же передумала. У нее болело горло, легким не хватало воздуха, и ни в ком из проходящих мимо мужчин нельзя было заподозрить ничего, даже отдаленно напоминающего рыцарские чувства.
Спокойный голос Джонаса чуть отдавал издевкой:
– У тебя две секунды, ежик. И не забывай – если ты не примешь правильного решения, тебе потом придется целый месяц сидеть на подушках.
Она нехотя повернулась на сиденье:
– Вы обещаете, что не...
Джонас поднял руку в торжественной клятве:
– Обещаю, ежик.
И может, это было неосмотрительно, но Рэйчел поверила ему.
– Ладно,– сказала она.
Джонас взял ее за талию и снял с сиденья. Девушка вся дрожала от страха, огорчения и пронизывающего ночного ветра.
Жестом собственника и покровителя Джонас обнял Рэйчел за талию и ввел в скромно обставленный холл отеля. Единственный оказавшийся в наличии служащий, тощий, похожий на студента парень, встретил Джонаса почти подобострастной улыбкой:
– Мистер Уилкс!
Рэйчел показалось, будто она вдруг превратилась в невидимку. Парень, вроде бы, ее вообще не заметил. Джонас самодовольно улыбнулся:
– Добрый вечер, Херберт. Как дела в университете? Херберт просиял:
– Прекрасно, сэр. Просто прекрасно.
– Хорошо. Надеюсь, моя комната свободна?
– Как всегда, мистер Уилкс, – ответил клерк, протягивая бронзовый ключ.
– Хорошо,– повторил Джонас. После чего, таща за собой Рэйчел, пересек маленький, опрятный холл и зашагал вверх по деревянной лестнице.
– Почему они все время держат для вас комнату? – поинтересовалась обуреваемая множеством сомнений Рэйчел, когда Джонас отпер массивную дверь и толкнул ее внутрь.
Он улыбнулся:
– Все очень просто, ежик. Это моя собственность.
– Комната?
– Отель.
Рэйчел покраснела. Одно дело – поверить Джонасу, сидя в коляске на улице, и совсем другое – стоя на пороге его комнаты. Господи, ну почему же она не попыталась закричать или просто убежать?
– Зачем вы это делаете? Вы были добры ко мне только для того, чтобы заманить сюда?
Прижав указательный палец к ее губам, Джонас заставил ее замолчать:
– Тихо. Я привел тебя сюда, потому что не хочу, чтобы тебя силой увезли на «Дрифтере». Я не собираюсь заставлять тебя ложиться со мной в постель – по крайней мере, сейчас.
Рэйчел очень устала и к тому же была больна. Неужели она могла так ошибиться в капитане Фразьере? Он казался ей таким джентльменом!
А Джонас Уилкс? Кто он – подлец и негодяй, каким его считают Молли и Гриффин, или благородный спаситель?
«Скорее всего, и то, и другое», – с горькой иронией подумала Рэйчел.
В комнате было пугающе темно, пока Джонас не чиркнул спичкой и не зажег несколько керосиновых ламп. Их мягкий, спокойно льющийся свет заставил Рэйчел отпустить дверной косяк, за который она держалась, и войти в помещение.
Комната не выглядела роскошной; как и холл, она была скромно обставлена, что казалась почти спартанской. Здесь имелся платяной шкаф – его дверца была приоткрыта, и Рэйчел увидела рукава пиджаков и рубашек, штанины брюк и край кожаного чемодана. В одном углу, возле окна, стоял письменный стол; в другом – маленький круглый столик, окруженный стульями с прямыми спинками.
Кровать, однако, была огромной, и ее тяжелая, украшенная причудливой резьбой спинка была выполнена из какой-то темной, тяжелой на вид древесины. Отведя глаза от кровати, Рэйчел поймала на себе взгляд Джонаса. Он уже снял промокший от дождя пиджак и стоял возле полированного бюро, держа в одной руке графин с какой-то янтарной жидкостью, а в другой – стакан.
– Ты так невероятно красива! – сказал он. Взгляд Рэйчел невольно снова упал на постель.
– Пожалуйста, Джонас... отвезите меня обратно к мисс Каннингем, прямо сейчас.
– Нет.
– Если вы этого не сделаете, я подниму такой шум, что ваша репутация будет погублена навсегда.
Джонас тихо засмеялся и поднял стакан в насмешливо-приветственном жесте.
– Будь моей гостьей. А репутация моя давно погублена, так что хуже она не станет.
